Волнолом

– Предыдущие?

– Ну, в смысле… э-э-э… похожие смерти. Они ведь были?

– О чем вы? Где вы видели еще взрывы?

– Да нет же, почему сразу «взрывы»? Умирали ведь, например, другие ученые?

Генрих в последний момент сдержался, не назвав профессора Штрангля. Подумал – а вдруг старик тоже восстал из мертвых, как и барон? И, к стыду своему, испытал даже некое облегчение, когда генерал сказал:

– Ученые? Ну разве что королевский биограф. Но ему, насколько я помню, было уже за восемьдесят – просто сердце остановилось. А что, вы видите связь?

– Нет, – Генрих покачал головой. – Чисто умозрительно – биограф, хронист… Не обращайте внимания, Теодор. Вы же помните, я двадцать лет не работал «в поле». Версии, экспертизы, улики – все это в прошлом. Рассуждаю как обыватель, начитавшийся бульварных газет. Зря вы меня позвали.

Глава департамента несколько секунд испытующе смотрел на него, но все-таки, похоже, поверил. Попросил:

– Тем не менее попытайтесь уловить отсвет. Вглядитесь, сосредоточьтесь. Все, что увидели, внесите в протокол – я предупрежу Либхольца. А теперь простите – дела.

Он развернулся, чтобы уйти. Генрих осознавал, что сейчас лучше не лезть на рожон, однако не удержался:

– Теодор, а помните то собеседование перед экспериментом?

– К чему вы это?

– Так просто. До сих пор гадаю – что, если бы взяли кого-то вместо меня? Сколько было талантов. Одна Сельма чего стоила.

– Кто?

– Сельма фон Минц. Яркая барышня. Неужели забыли? Впрочем, сейчас ее знают уже под другой фамилией…

– Слушайте, фон Рау, я действительно благодарен за помощь. Но если вы до сих пор не поняли, ностальгировать сейчас некогда. Всего доброго.

К университету Генрих подъехал, когда солнце уже клонилось к закату. Широкие окна горели червонным золотом. Аллегорические фигуры ученых дев на фасаде подслеповато щурились.

Заходить к ректору он не стал, желая поскорее увидеть зеленоглазку. Взбежал по лестнице. Косые лучи из окон, подсвечивая пылинки, прорезали пустоту коридоров. Занятия уже кончились, но библиотека всегда закрывалась позже.

Толкнув тяжелую дверь, Генрих окунулся в книжное царство.

У стойки, за которой сидела Анна, отирались трое хорошо одетых господ – не то старшекурсники, не то молодые преподаватели. Это, надо полагать, и были те самые «шалопаи», с которыми жаждала познакомиться ее матушка. Генрих недовольно нахмурился.