— Нет, Стас, наяву.
— Если бы стрелял — убил!
Женя улыбнулась с манящим, завлекающим прищуром.
— Ты убил... Ты во мне блудницу убил. За что тебе и благодарна.
— До сих пор ничего не понимаю, — признался он. — Затмение какое-то...
Она знакомо, с вызовом рассмеялась.
— У меня отметина от пули осталась на груди. Показать?
Женя пошуршала штормовкой, но он опередил:
— Не надо, верю...
— Родинка на том месте образовалась, — сказала она между прочим, увязывая котомку. — Ею Стаса вскормила, вот и похож на тебя.
— Оставь его! — безнадёжно попросил Рассохин. — У тебя же ещё два! И Лиза к нему привязалась... Скажи, чтоб вернулся. Он тебя послушает. А я ему невесту найду. Холостяком не останется.
Женя глянула с материнской благосклонностью.
— Дочь тебе оставляю, своих рожай... Сыновья самой нужны. Пойду я... Скоро уже вертолёт прилетит...
— Не хочу возвращаться в Москву, — не к месту пожаловался Рассохин. — Ходил тут по острову, место присматривал.
— Нельзя жить в прошлом.
— А ты знаешь будущее, — спросил он, глядя на затлевшую трубку, — если называют пророчицей?
— Ничего я не знаю, — как-то облегчённо вздохнула Женя. — Потому и обожаю стихию!
Она огляделась и пошла в лес мимо сгоревшего лагерного забора.
— Я провожу тебя, — запоздало спохватился Рассохин. — Недалеко, до поворота?!
Женя на секунду замедлила шаг — наверняка хотела воспротивиться, но вдохнула влекущий запах цветущего кедра и махнула рукой.