— Маточное поголовье, стельные самки.
И договорить не успел, как за спиной выстрелом хлопнула дверь — ив белом боксе очутилась Матёрая.
— Они летят, Яросвет, — без паники, но с апокалиптической значительностью в голосе сказала она. — Вертолёт!..
— Ну и пусть теперь летят! — как-то уж очень легкомысленно воскликнул тот. — У нас долгожданный гость, Матёрая!
Хозяйка Карагача была в своей скрипучей косушке, белоснежной блузке с низким, откровенным разрезом и брючках из змеиной кожи. Несмотря на свой трепетно-притягательный вид, эротичной не выглядела, как в первый раз. Матёрую трудно было представить рассеянной, однако она заметила Рассохина не сразу, но зато сразу же переменилась.
— Знала: ты придёшь сам, — сказала уже гипнотическим голосом и обласкала взглядом, словно крыльями. — Ты ведь тоже не хочешь контакта с внешним подлым миром?
Рассохин насторожился: гул вертолёта уже слышался и помещении.
— Да уж, лучше бы с ним не встречаться...
— Пойдём на улицу! — ревностно предложил Галицын. — Посмотрим!
Взял Матёрую под руку и повлёк к дверям. Та демонстративно отстранилась и вышла сама.
Вертолёт МИ-8 заламывал круг над Гнилой Прорвой. Ласточек в небе уже не было, словно ветром сдуло, перепуганные лосята жались к забору, а появившийся откуда-то кавказец носился возле административного корпуса и лаял в небо.
— А если сядет к нам? — полушёпотом предположила хозяйка.
Полковник сохранял спокойствие и рассудительность одновременно с улыбчивостью.
— Куда он сядет, сама подумай? Кругом разливы, ни одной площадки. Мы на острове, понимаешь?
— На берег...
— Откос крутой...
— Там и ровного места хватит.
— А ульи? Всяко на пасеку не сядет.
Этот их разговор был междусобойным, скорым, и вертолёт словно подтвердил уверенность Галицына, завершил круг и стал заходить на Гнилую Прорву. Ещё через минуту он скрылся за лесом, но Матёрая расслабилась, только когда стих шум винтов.
— Что я говорил?