Алисса кивнула.
– Да. Но я мало что о нем знаю.
– Это было самое эффективное средство для потери веса из всех, какие когда-либо были разработаны. Оно сильно снижало аппетит, и лишний вес таял буквально на глазах. Однако были смертельные случаи и сообщения о проблемах с сердечными клапанами среди тех, кто его принимал. Поэтому FDA явилась вся такая в белом плаще на белом коне и изъяла фен-фен с рынка. Но следовало ли это делать?
Крафт снова выдержал многозначительную паузу, потом продолжил:
– Разве предельное ожирение не является огромным риском для здоровья? Этот препарат дает некоторый риск сердечных осложнений, но не меньший риск представляет собой вес в шестьсот фунтов! По сути, сильное ожирение куда более опасно для организма. Так насколько покровительственно должно правительство относиться к народу? Разве не следует просто предоставить пациентам всю информацию о полезных свойствах и рисках того или иного препарата и дать им возможность принять собственное решение?
Прежде Алисса не задумывалась о таком, но решила, что здравое зерно в этом есть.
– В жизни все рискованно, – рассуждал Крафт. – Что, если бы арахисовое масло было лекарством? Миллионы детей считают его самой вкусной в мире едой. Но были дети с аллергией на арахис, которые умерли, отведав это масло. Умерли от арахисового масла! И нет стопроцентного способа узнать, кто страдает подобной аллергией, а кто нет – до тех пор, пока чья-нибудь мама впервые не сделает своему ребенку сэндвич с этим маслом. Так же обстоит дело с фен-феном. Миллионы худеющих страстно любили его. Многие из них потеряли сотни фунтов веса, продлив свою жизнь на десятки лет. И да, некоторые могли умереть от этого препарата. Но я готов заявить, что куда большее количество людей теперь умирает от его отсутствия. И если фен-фен запрещен, то почему не запрещено арахисовое масло?
«Хороший вопрос», – подумала Алисса. Следовало бы признать, что будь арахисовое масло лекарственным препаратом, его наверняка запретили бы.
– А что насчет транспорта? – продолжил Крафт, не дожидаясь ответа. – Ты с куда большей вероятностью можешь погибнуть, управляя машиной, чем от приема фен-фена. Так почему же правительство не изъяло с рынка автомобили? – с пылом вопросил он. – Почему? Потому что все мы знаем, какие риски поджидают водителя, и готовы принять их. Каждый из нас решает, превосходит ли выгода от езды на машине опасность этой езды. То же самое должно быть верным в отношении фен-фена. Если я страдаю клиническим ожирением и предупрежден о рисках, я должен иметь возможность решить, достаточно ли велика для меня выгода от приема этого препарата, чтобы перевесить риск. Но я не могу ничего решать. FDA решила за меня. Потому что они якобы умнее. Не счесть, сколько людей умоляли фармацевтические компании нарушить закон и дать им лекарства, которые они считали благодетельными. Зная все риски. – Крафт покачал головой. – Правительство всегда полагает, будто знает, что будет лучше для других. Но в действительности сами люди куда лучше способны управлять своей жизнью.
– Звучит по-либертариански[17].
– Во многом – да. Западная демократия, и в особенности капитализм, привели к самому высокому уровню благосостояния самое большое число людей в истории человечества. К высочайшему стандарту жизни в истории.
– Но капитализм выглядит таким… безжалостным. Таким бесчувственным.
Крафт засмеялся:
– Мне известна его репутация. Он действительно кажется безжалостным. Социализм и коммунизм, напротив, красиво выглядят в теории. Понимающими и сочувственными. Никто не обделен. От каждого по способностям, каждому по потребностям. Честно и поровну. Утопия. Вот только человеческая природа этого не позволяет. Каждая попытка подобного заканчивалась катастрофой. Потому что люди эгоистичны. Они не хотят жертвовать собой ради того, чтобы другие могли что-то получить. Поэтому в итоге проигрывали все.
– И ты считаешь, что это свойство врожденного человеческого поведения?
– Да! – непреклонно заявил Крафт. – Когда мне было лет восемь, я смотрел новости, в которых обсуждалось, достаточно ли налогов платят в Америке богатые люди. Одна сторона утверждала, что богачи, как класс, вносят более девяноста процентов всех собираемых налогов. Что примерно половина страны не платит налогов вообще или даже, напротив, получает деньги в виде талонов на питание и пособий. В то время как люди с высочайшим доходом в итоге вынуждены отдавать правительству примерно половину этого дохода. Другая сторона заявляла, будто нечестно, что эти люди вообще получают так много. Они могут позволить себе отдавать еще больше денег из своего дохода. И что вряд ли они сколотили такое состояние тяжким трудом и риском, как Стив Джобс. Они могли это сделать, только обманывая, грабя и эксплуатируя других людей. – Крафт помолчал. – И я спросил своего отца, на какой он стороне в этом споре.
– И что?
– Он сказал мне: «Представь, что у тебя экзамены в школе, и ты всю неделю день и ночь учился. А твой друг всю неделю резался в видеоигры и валялся на пляже. В итоге ты получил «отлично», а твой друг «очень плохо». И вот учитель говорит – мол, нечестно, что Брен получает «отлично», а его друг «очень плохо», давайте поставим им обоим «удовлетворительно». Вполне проходной балл, что в этом такого? Это же не «очень плохо». Те, кто заслужил «отлично», не должны жадничать». Отец дал мне время подумать об этом, а потом спросил, что бы я в следующий раз делал перед экзаменами? Как бы я готовился к ним? И до меня дошло: если бы я знал, что действительно не смогу получить «отлично», какой смысл убиваться об учебу? Я сказал об этом отцу, и он согласился. И добавил, что вскоре уже весь класс получал бы «удовлетворительно», потом «плохо», а потом и «очень плохо». Вот так работает социализм.
Алисса временно забыла о своем страхе перед Крафтом. Он снова привлекал ее своим могучим интеллектом, опять сделавшись самим собой. Она была согласна не со всем, что он говорил, однако он излагал свои мысли разумно и с обычным для него блеском.
– Отличная аналогия, – признала она. – А как насчет учеников, одаренных от природы? Допустим, какой-то ученик неделю усердно учится, но все равно получает «очень плохо», в то время как ты всю неделю развлекаешься и получаешь «отлично». Это вряд ли можно назвать честным.