— Юля, — тихо позвал Гордон. Пришлось оторваться от изучения гребней и посмотреть ему в глаза. — Не бойся. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
Такие теплые, искренние слова, что хочется взять и поверить. Да и во взгляде лорд-стража сейчас не было ни капли фальши.
— Не беспокойся, — продолжал он. — Свои обещания я выполняю. Когда меня нет рядом, за тобой присматривает Посейдон.
Невидимый Посейдон, который спас меня на лестнице, а я его так и не поблагодарила.
Ой! То есть химера в курсе всех моих дел?
— Ты знаешь про мой поход к русалу?
— Да, — подтвердил Гордон. — Я бы на твоем месте поступил так же: проверил, действительно ли схожу с ума… Ты сказала «русал»?
Я сощурилась и отодвинулась от лорд-стража.
— Ага. Он разумный, все понимает, а вот общаться может только мысленно и не со всеми.
По скептическому взгляду лорд-стража стало ясно, что не верит. Вот ни единому слову не верит. Ладно, никто не обещал, что будет легко.
— Послушай, это же моя сверхспособность — понимать любой язык, будь то речь или текст.
— Сверхспособность?
— Ну да! Русал плавником не напишет, это правда, но я могу попросить его исполнить какой-либо трюк, и ты мне поверишь. К тому же, это может оказаться ключом к нашему расследованию. Ведь химер как-то похищали из поселений. Вдруг и русала привезли тем же путем. Его оглушили, но может, он сумеет что-нибудь вспомнить.
Постаралась улыбнуться так, чтобы наверняка очаровать Гордона. Но тот смотрел на меня так, словно видел впервые, и видимо, очаровываться не хотел.
— Нет. — Сказал, как отрезал. — Даже если предположить, что это правда. Раскрыв твою… сверхспособность, я не только подставлю тебя, но и позволю всем возможным участникам преступления залечь на дно.
Гордон не стал продолжать, но я и так поняла: у меня слишком мало времени, чтобы рисковать. А у лорд-стража есть план, который он долго разрабатывал.
— И что тогда делать?
— Доверься мне и веди себя…
— … Естественно, — проворчала я и по привычке заправила волосы за ухо. Только не учла наличие заколки, украшенной завитками и драгоценными камнями. Вот один из таких камней больно кольнулся. — Ай!
Порезалась я знатно, даже капелька крови выступила, и даже не сунешь палец в рот, не нарушив приличий. На помощь пришел Гордон: вручил белоснежный платок и поцеловал мою руку. Нет, совсем не так, как в детстве, не «дай поцелую и болеть перестанет», а скорее «начну с руки, а затем поцелую там, где захочу». Я даже поперхнулась, в красках представив, как губы Гордона обжигают мою кожу.