Я отступаю, возмущенный его дружеским тоном:
— Не называй меня Эл, ты, мешок дерьма! Может, ты не помнишь, что сделал со мной?
Его улыбка гаснет.
— Все было не так. Прости, я забыл, что я твой враг и ты пришел убить меня. В моем возрасте сильно ухудшается память. Ты прав, мне некого винить, кроме себя. Можешь разделаться со мной прямо сейчас, если хочешь. — Закрыв глаза, он протягивает руки вперед крест-накрест, как бы вверяя себя мне.
Нож трясется у меня в руке от дикого желания немедленно пролить его кровь. Но еще слишком рано. Я должен выслушать то, что он скажет в свою защиту. Я должен заставить его говорить, заставить кричать от боли.
— Похоже, ты не удивлен моему приходу, — хмыкаю я, опуская нож.
— Все эти десять лет я ждал, — повторяет он, — я знал, что рано или поздно ты найдешь меня. Я никогда не боялся смерти, потому что чувствовал — она не придет, пока мы с тобой во всем не разберемся. Если бы ты не появился, я прожил бы еще сто лет, ожидая тебя.
— Открой глаза, — рычу я, — я хочу, чтобы ты смотрел на меня, когда будешь умирать.
— Как пожелаешь.
Его веки поднимаются, и глаза останавливаются на пальце, который висит у меня на шее. Его левая рука дергается. Он внимательно разглядывает мои татуировки, бритый череп и мрачнеет:
— Я слышал про этот костюм. Не могу сказать, что я в восторге. Он не идет тебе, Эл. Зачем ты устроил маскарад и назвался этим ужасным именем?
— Ты знаешь, кто такой Паукар Вами?
— Он был киллером. Никогда не мог разобраться, был ли он реальным человеком или призраком. Почему ты решил стать его подобием?
У меня перехватывает дыхание. Он не помнит! Я всегда боялся этого — того, что он забудет причину, по которой разрушил мою жизнь. Я подготовился к этой возможности, но она все равно вызывает шок. Мне хочется схватить его за шею и вытрясти правду, но это было бы пустой тратой времени. Люди, которые не помнят Аюмарканов, вряд ли вообще в состоянии что-то вспомнить. Но есть другие пути добиться желаемого. Только надо быть хитрым.
— Что там наверху? — спрашиваю я.
— Мои апартаменты. Леди размещаются внизу. Я не разрешаю никому подниматься наверх — даже Дженнифер, когда я болен и не могу встать с постели. — Он застенчиво улыбается. — Но тебе я разрешу, Эл.
— Показывай дорогу. — Я начинаю подниматься по ступенькам вслед за Биллом, прижав нож к боку и готовый немедленно прикончить его, если он сделает хоть один неверный шаг.
Поднявшись наверх, я останавливаюсь и смотрю на стены, кричаще разрисованные изображениями змей всех видов, цветов и длины. Некоторые тщательно прорисованы, другие напоминают детские загогулины.
— Мои чешуйчатые друзья. — Билл сдавленно хмыкает и подходит к стене, чтобы погладить кольца длинного боа конкристора.
— Это ты их нарисовал? — спрашиваю я.