Город Змей

22
18
20
22
24
26
28
30

— Я поеду один.

— Но я не вправе…

— Солдат, — говорю я спокойно, — я отдал тебе приказ. Или у тебя есть командир главнее меня?

— Нет, сэр, но…

— Тогда о чем говорить?

Я заканчиваю с Уорнтоном, дергаю его несколько раз, чтобы убедиться в том, что он надежно привязан, потом киваю в направлении участка:

— Оставайся на страже и никого не впускай внутрь. Даже Сарда, если он вернется. Священников — ни под каким видом. Если повезет, через пару часов я вернусь, чтобы вывезти еще одного пассажира.

— Я не понимаю, Сапа Инка, — бормочет он.

— Ты здесь не для того, чтобы понимать. Ты здесь для того, чтобы подчиняться. Ясно?

Он вскакивает по стойке «смирно»:

— Слушаюсь, сэр!

Я направляюсь на запад, выбирая безлюдные улицы. Объезжать баррикады — не проблема, но вооруженные бойцы, притаившиеся сзади, представляют реальную угрозу. Несколько раз меня берут на мушку и велят подъехать к обочине. И каждый раз я жму на газ и делаю неожиданные виражи, уходя от своих преследователей, а потом возвращаюсь на прежний курс.

С этими отклонениями от моего маршрута проходит час, прежде чем я останавливаюсь около клуба «Крутые Кошечки». Рассвет еще не наступил, но около ресторана уже роятся обеспокоенные клуксеры. Я замечаю отряд Даверна. Они выгружают винтовки из кузова грузовика. Отвязав тело их вождя, я бережно несу его на руках, как жених несет невесту, и поднимаюсь к входу в ККК. Невероятно, но никто не замечает меня, пока я не оказываюсь у самых дверей. Лишь после этого какой-то клуксер узнает мои негритянские черты и тело, которое я бережно держу в руках, и орет во все горло:

— Что это такое, мать твою?

Все глаза обращаются на меня. Автоматически вскидываются винтовки, и пальцы ложатся на спусковые крючки. Только одно заставляет их медлить — они не уверены, что Уорнтон мертв, и не хотят ранить его, если он жив.

— Я здесь, чтобы поговорить с Даверном! — кричу я, прижимая к себе лицо Уорнтона, чтобы скрыть его мертвую гримасу. — Передайте ему, что Паукар Вами решил почтить его своим присутствием — короче, просит выйти.

— Что за хрень! — восклицает боец, но поспешно уходит внутрь помещения, громко зовя Даверна.

Клуксеры, сгрудившись вокруг меня, что-то бормочут и выкрикивают, обсуждая убийство.

Появляется Эжен Даверн. Он выглядит больным и слабым. Бьюсь об заклад, все пошло совсем не так, как он думал, замышляя захват власти. Даверн слишком быстро взлетел вверх по ступеням и достиг положения, которое ему не осилить. Также я бы мог побиться об заклад, что взлетел он вверх не сам. Я много думал и сопоставлял: все нити так явно ведут к виллакам, что это вряд ли можно счесть совпадением. Я уверен, что священники использовали вождя клуксеров так же, как и меня, чтобы подорвать влияние гвардейцев и привести к власти над городом силы, которые они выберут сами. Если бы не простаки, которые поверили Даверну и пошли за ним, я бы с радостью оставил его в ловушке, созданной его алчностью, и дал бы ему повести своих людей навстречу поражению в сражениях с гвардейцами.

Даверн идет прямо ко мне, игнорируя предостережения охранников, и пристально смотрит в бледное лицо своего заместителя, замечая красные следы вокруг губ, оставшиеся после того, как мой отец вырвал ему язык.