— Ты мне ничего не хочешь рассказать? — тихо спросила я. — Поверь, лучше признаться мне, чем дать увидеть всем твою маленькую тайну.
— Я вас не понимаю, госпожа, — чуть не плакала девочка, ее короткие, криво обрезанные волосы торчали во все стороны. В стране, где даже преступницам и проституткам не остригают волосы, никто и не подумает, что девушка может сознательно обрезать волосы. Или это сделали братья?
— А я думаю, понимаешь, Расима, — тихо проговорила я, наблюдая за реакцией подростка. И она не заставила себя ждать: девочка покраснела, побледнела и бросила испуганный взгляд на Саида.
— Вы ошиблись, госпожа, — промямлила она, с трудом держась на дрожащих ногах.
— Вполне возможно, — не стала я настаивать на своем. — Но ведь это легко проверить. Можно даже здесь. Если окажется, что ты мальчик, пойдешь в тюрьму вместе с братьями, а если девочка — продам тебя в рабство. И не надо своим жалким видом пытаться разжалобить князя Мансура, вашу судьбу будет решать не он, а я. Потому что вы имели наглость забраться в мой дом. Может, князь Джанжуур и милостив, но я считаю, что каждый должен отвечать за свои поступки. Саид, в доме найдется какая-нибудь кладовка без окон и с надежной дверью? Пусть в ней закроют этих малолетних бандитов и приставят к ним охрану. Вечером решу, что с ними делать. Может, действительно продать?
— Исполнять, — махнул рукой князь, вид его был крайне хмурый и недовольный, но при своих людях и подростках он не стал высказываться о моей жестокости. А я была уверена, что именно так он и думает обо мне сейчас. Может, и дальше играть эту роль?
Тем временем девочка все же расплакалась, а ее братья одарили меня ненавидящими взглядами. Ну-ну, пусть помучаются от неизвестности, они еще не знают, что лучше сидеть в кладовке, чем в зиндане. Подростков увели, а мы с Саидом остались вдвоем у пруда.
— Анна, я не ожидал от тебя такого! — воскликнул мужчина, запустив обе ладони в свои кудри. — Я понимаю, что ты права, что они преступили закон, что наказание должно быть. Но зачем так? Они же еще дети.
— Саид, прежде чем обвинять меня в жестокости, скажи, что ты сам с ними сделал бы? Отпустил? Чтобы они обворовали кого-нибудь еще? Или чтобы их убили до заката? А может, отправил бы в тюрьму? Так мы с тобой вчера видели в каких условиях содержат заключенных. Так что кладовка — это почти курорт в их положении. Или тебя так расстроили мои слова, что я продам эту Расиму в рабство? Звучит ужасно, не спорю, но даже если бы я это сделала, жизнь девочки была бы намного лучше того, что ей довелось бы испытать в тюрьме. Ты же не думаешь, что ее настоящий пол удалось бы долго скрывать? Так что не переживай, к вечеру они точно все вспомнят и наверняка захотят сотрудничать, только бы избежать озвученного наказания.
— Прости, я и забыл, какой ты можешь быть, — сразу же успокоился Саид и даже грустно улыбнулся.
— Какой?
— Холодной, жестокой, властной. — Князь резко шагнул ко мне и обнял. — Но я знаю, что это маска, что у тебя самое доброе сердце. Ты ведь даже наложниц не хочешь продавать, хотя они будут только рады оказаться в очередном гареме, потому что не привыкли работать.
— Кстати, о них. Пойдем, поговорим с вдовой советника. Ее я хочу отпустить к детям, надо только выделить ей охрану и транспорт. А вот с наложницами и с их детьми надо что-то решать. Заодно и спросим, вдруг кто-то все-таки хочет жить самостоятельно?
Я высвободилась из объятий Саида. Надо будет с ним серьезно поговорить, пусть вокруг никого нет, но все же с объятиями пора заканчивать. Князь мне нравился, да и мужчина он сильный, привлекательный, но каждое его прикосновение ко мне отдавалось душевной болью, будто я предаю Двэйна.
Вдову советника будить не пришлось, судя по ее утомленному и постаревшему виду, женщина в эту ночь вообще не спала. Я рассказала о последнем разговоре с ее мужем, боялась, что она разразится рыданиями, но нет. Женщина стойко выдержала, не проронив ни слезинки, только поблагодарила меня за все. Я ее не поняла, ведь ничего такого для нее или для бывшего советника я не сделала. Позже Саид объяснил, что у степняков нет такого обычая, как «отпускание грехов» перед смертью. Считается, что если ты кого-то убил, ограбил или натворил что-то еще плохое, то после смерти с тебя все спросится. И тогда все будет зависеть от того, какие причины ты назовешь. Например, месть считается священной, а вот предательство или убийство детей ничем не оправдать. Поэтому приговоренные к смерти и хотят знать, что у их родных все хорошо, чтобы умереть со спокойным сердцем. Ведь если ты умираешь, а твои дети и семья остались по твоей вине в беде, то духи предков никогда не простят тебе этого предательства. Не будет перерождения, не получит твоя душа нового шанса на жизнь.
Вдова захотела поехать к сыну, он у нее жил за пределами Камсура, но я пообещала, что расстояние не станет препятствием. Еще она попросила отдать ей малышку, смешливую трехлетнюю девчушку, которая озорным бесенком носилась по всему дому, несмотря на ранний час.
— Но это же не ваша дочь? — с сомнением спросила я. — Вдруг ее мать хочет оставить девочку себе?
— Не хочет. Она ее и дня не кормила грудью, пришлось самой вспоминать, как это делается, — вздохнула женщина с грустью и нежностью поглядывая на маленького ребенка, который вздумал поприставать к Саиду.
Князю девочка тоже понравилась, он ее пару раз подкинул в воздух, вызвав жизнерадостный смех и детское «еще, еще». Конечно, малышка говорила на языке степняков, но сложно было не понять ее мимику и подпрыгивание перед Саидом с протянутыми руками. Я не удержалась от улыбки, как и вдова советника.
— Князь Мансур красивый и добрый воин, повезет той женщине, кому он станет мужем.
ebooksa