— У тебя в легких, внизу, идет воспаление, — принялся объяснять Бакли. — Оно сейчас такое, как бы сказать, притихшее, потому что на улице лето, тепло, и сухо. Но когда станет холодно и повысится влажность, воспаление проснется. Оно очень быстро перерастет в физдецому. И ты от нее умрешь.
— Как ты это понял? — полушепотом спросила женщина.
— По звуку твоего кашля, — пояснил Бакли. — Чем бы тебе еще доказать-то… Фадан, пойди сюда.
Фадан, к удивлению всех, повиновался.
— Дай деньги, Фадан, — приказал Бакли. — Ага… Так, сотню нам на еду… Смотри. Тут восемь сотен. Ты просила четыре, так вот тебе восемь. И лекарства. Поверь, если бы у нас было больше денег, я бы дал больше. Но у нас больше нету.
Он силком сунул женщине в руки сверток и ворох бумажек.
— Почему ты это делаешь? — сказать, что женщина удивилась — это не сказать ничего. Казалось, что Бакли сбил с нее всю спесь своим напором.
— Потому что я врач, — просто ответил Бакли. — Потому что у тебя двое детей. Потому что я так решил. Этого достаточно?
— Обычно все сами платят врачу, а не наоборот, — женщина покачала головой.
— Правильно. Постоянному врачу, который в районе, ты платишь, все так и есть. А я… ну, считай, что тебе один раз в жизни попался сумасшедший врач, — Бакли вдруг улыбнулся, и женщина несмело улыбнулась ему в ответ. — Учти, я обычно сам не прочь денег получить. Просто… — он примолк, осекшись. — Просто я недавно кое-что понял для себя. Неважно. В общем, давай того, лечись. Пацаны у тебя вон какие классные. Глядишь, лет через пять внуков нянчить будешь.
В машину они сели только под утро, когда уже стало светать. На руках у них, помимо заказанного комплекта документов, оказался еще один, резервный, и — просто царский подарок! — карта Шенадора и окрестностей, да не простая, а такая, которой пользуются полисы. Карта, по словам Шефа, была отличная. Например, на ней оказались нарисованы дороги и проезды, которых на простой карте в помине не было. Там же было указано время, за которое можно преодолеть тот или иной путь, и оптимальная скорость для этого пути.
Такая щедрость женщины объяснялась тем, что первую таблетку она приняла при них, по настоянию Бакли — и через полчаса почувствовала, что у нее упала температура, которая до этого держалась повышенной два месяца. Она — поверила. Это самое главное, позже объяснил Балки Сеп — то, что она поверила. Значит, она послушается, и сделает так, как он велел.
Значит, она останется в живых…
Фадан, который изначально хотел отругать Бакли за то, что тот оставил их без денег, в результате ругаться не стал. Он подумал тогда — а как бы поступил я на его месте? И понял, что, видимо, так же. Поступок Бакли был глупым, нерациональным, но, в то же время, было в нем что-то бесконечно правильное и честное.
— Фадан, прости, что я ей деньги отдал, — произнес Бакли, когда они выехали, наконец, на утреннюю улицу. — Сам знаю, что дурак.
— Ты молодец, — покачал головой Фадан. — Все правильно сделал.
— Да ну, деньги, — фыркнул Шини. — Добудем. Найдем первый же базар, и там пособираем. Тем более что на еду у нас есть. Забей, Бакли.
— Хорошая женщина, — вдруг сказала Бонни. — И мальчики хорошие. Этот парнишка, Эгли, вон меня как красиво сфоткал, — она вынула из сумочки фотографию. — И напечатал. Сказал, что на память.
— Ох, Бонни, — вздохнул Аквист. — «На память». У тебя, понимаешь ли, очень красивые… глаза. А ему пятнадцать лет.
— Дурак ты, — Бонни отвернулась. — Может, я ему просто понравилась.
ebooksa