– Сестру, – прямо сказал Олег.
– Дильку? – весьма правдоподобно удивилась Галя. – Да она мухи не обидит – какой из нее убийца!
– А если она просто хотела пошутить? Есть снотворное – почему бы не подсыпать его кому-нибудь? И лучше побольше, чтобы наверняка подействовало. Скажешь, не похоже на нее?
– Совсем не похоже, – не согласилась Измайлова. – Она у меня, может, и легкомысленная немного, но вовсе не дура. Это к вопросу о «побольше». Наоборот, подсыпала бы самую малость – чтобы ни в коем случае не переборщить. Или, скорее, постаралась бы выяснить точную дозировку.
– Но не выяснила?
– Она не знала о снотворном, – глядя собеседнику прямо в глаза, четко – почти по слогам – проговорила Галя. – Я не рассказывала о нем – ни ей, ни кому другому. Просто сам прикинь: с какой стати? Я здесь одна медик, никому другому содержимое корабельной аптечки просто не интересно – по крайней мере, пока не потребуются лекарства. А на сон из наших вроде никто не жаловался! И уж тем более Диляра… Нет, я понимаю ход ваших с Вербицким мыслей: младшая сестра нашалила и влипла, теперь старшая ее прикрывает, беря вину на себя… Честно скажу, не знаю, как бы я повела себя, будь Диля и вправду в чем-то таком замешана. Как ни крути, я за нее отвечаю… Может быть, и правда постаралась бы отмазать. Не знаю! – почти прокричала она в лицо собеседнику. – Не знаю и не хочу знать!.. Но по-любому сейчас не тот случай, – теперь Измайлова снова говорила спокойно и даже чуть отстраненно. – Я не рассказывала Диле про снотворное. Никому не рассказывала.
– Но и сама не подмешивала?
– И сама не подмешивала.
– А кто же тогда это сделал?
– Не знаю! – Галю всю передернуло, ее светлые ресницы задрожали, карие глаза, казалось, в любой момент были готовы пролиться слезами. – Не знаю…
– А может, ты во сне проговорилась, – пришло внезапно в голову Олегу. – А кто-то из девчонок – не обязательно даже Диля, кто угодно – услышал, ну и…
– Никогда не разговаривала во сне, – чуть наморщив лоб – то есть все же задумавшись, покачала головой Измайлова.
– Об этом сам человек может и не догадываться, – заметил юноша.
– Да не, – решительно тряхнула головой Галя. – Не бьется. Первую ночь я спала одна в каюте, некому было прислушиваться. А на вторую если бы кто-то что-то и услышал – сделать бы ничего уже не успел. Ночью же никто из девчонок к мальчикам в каюту не заходил? А утром Артемио был уже мертв.
– Ну да, – вынужден был согласиться Олег. – Не стыкуется…
Его собеседница лишь развела руками.
– Ладно, замнем пока для ясности, – пробормотал юноша. – Есть еще вот какая тема. – Запустив руку во внутренний карман форменной куртки, он извлек оттуда четыре бумажных листка, врученных ему Андреем специально для этого разговора. – Это ты рисовала?
– Да… – изменилась в лице Галя. – Откуда они у тебя? Я специально вырвала их из блокнота…
– Вербицкий нашел в твоей каюте.
– А что он… – вскинулась было девушка, но тут же словно одернула себя, сникнув. – А, ну да, я понимаю…