Правда, современники дружно писали о чрезвычайной нравственности и набожности княгини Софии. Умерла она глубокой старухой, и не в замке, а в монастыре, который сама же и основала за несколько лет до смерти. Так что подозрения в ее адрес казались совершенно беспочвенными.
Но слухи есть слухи. Плевать на реальные события – ведь можно рассказать интересную историю!
От городских ворот к замку вела роскошная дубовая аллея. Сейчас на ней было очень оживленно – в замок направлялись подводы с деликатесами и вином, туда-сюда сновали курьеры, слуги, порученцы и еще масса народу, чей род деятельности был не настолько очевиден. Навстречу Виктору попалось несколько людей в цветах герцога Кошицкого, явно из свиты. Приближенные герцога с Виктором вежливо раскланялись, определенно приняв за своего коллегу, вассала кого-нибудь из съехавшихся сеньоров. Узнать в молодом дворянине вчерашнего следователя было довольно трудно.
Утро началось с громкого конского ржания. Виктор подскочил мгновенно, спросонья не сообразив, что вообще происходит. И увидел в окно курьера из Управления, державшего за уздечку великолепного гнедого скакуна.
– Господин следователь, – счастливо вздохнул курьер, увидев вышедшего ему навстречу Виктора, – заберите эту скотину, а то он меня сейчас вместо сена съест. И вот еще, шеф велел Вам передать, – парень, стараясь держаться от гнедого подальше, насколько возможно, вручил Виктору записку и ножны с кинжалом.
«Коня зовут Леший, отвечаешь за него головой. За кинжал тоже. Успеха!» – убористым почерком сообщал в записке шеф.
Виктор, собиравшийся двигать в замок пешком (не так уж и далеко, не сахарный, не развалится), а на пояс повесить форменный тесак Стражи, восхитился предусмотрительностью начальства. Конечно, бедный родственник может прийти и на своих двоих. Вот только отношение будет уже не то… А нам не нужна жалость, нам нужно сотрудничество, причем максимально скрытое от широкой общественности.
То же и с тесаком. Этикет, конечно, дозволял пользоваться табельным оружием. Но это было всё равно, что повесить на грудь бляху следователя. Сведущие люди поймут мгновенно. Виктор собирался прикрыть герб на рукояти полой камзола, но с кинжалом шефа (ого! рутенская радужная сталь!) было намного лучше.
Дворянин совсем без оружия – нонсенс. Конечно, носить меч в мирное время, да еще собираясь в гости, совершенно не обязательно, все равно придется оставить в оружейной комнате при входе. Но как минимум кинжал у благородного рыцаря обязательно должен быть. Иначе это не рыцарь, а не пойми что.
Так что шеф буквально спас положение.
Леший оказался идеально объезжен. Просто курьер, бедолага, никогда не имел дело с настоящими породистыми, норовистыми лошадьми.
Виктора конь слушался беспрекословно и шел по аллее гордым красивым шагом. А его всадник, на чужой лошади, с одолженным кинжалом и в наспех подогнанном костюме боролся с совершенно неуместным сейчас чувством.
Виктору казалось, что он возвращается домой.
Замок Берген был существенно меньше и выглядел намного мрачнее Гнездовского. Никаких прудов рядом не было, только от реки был прорыт канал для наполнения замкового рва. На аллее росли не дубы, а клены – их осенним великолепием восхищались все гости… И все это было совершенно не важно. Важна была та неуловимая тень узнавания, которая накрывала Виктора и шептала – тут почти как дома.
Он немного посторонился, пропуская чуть быстрее едущую карету с гербом Мергентского торгового союза. И позволил себе несколько минут блаженства, в котором не было войны, обгоревших развалин и всех остальных бед. Была аллея, утки на пруду и открывавшийся впереди сверкающий дворец.
Пусть рыцаря фон Бергена больше нет, но стоит ли хоронить всю память о нем? – впервые за время, прошедшее после гражданской войны в империи, подумал Виктор. Ведь эта память – тоже я.
Помощник дворецкого торжественно поклонился Виктору, увидев приглашение. Солнечные блики сверкнули на шитье ливреи лакея, принявшего поводья коня.
– Вас ожидают, господин фон Берген, почтительно сообщил встречающий.
Анна вчера говорила, что приедет в замок пораньше, и они там встретятся.
Смесь эмоций – чувство возвращения домой и понимание, что он здесь чуть ли не лазутчик, не покидала Виктора всю дорогу, пока он шагал по запутанным лестницам и галереям. Это его даже веселило.