Она бросилась бежать по аллее, огибавшей парк, между живой изгородью по правую руку и высокими деревьями – по левую. Эта боковая дорожка казалась безопаснее, чем центральная аллея, которая вела к центральной беседке, и выводила на угол у Королевской коллегии хирургов. Как помнила Мэри, оттуда вела еще одна улица, выходившая – она была почти уверена – на Хай-Холборн, в нужном направлении. Туда и следовало бежать. Она развернулась на ходу, чтобы убедиться, что за ней следуют. Диана промчалась вперед, обгоняя ее, а позади Ватсон пытался помочь Беатриче, которая уклонялась от него, даже на бегу следя, чтобы не соприкоснуться с ним руками. Мэри постаралась догнать Диану. Они мчались со всех ног, ботинки глухо топотали по влажной земле. Слева появился гигантский абрис Коллегии хирургов, справа открылся проем ворот и та дорога, которую Мэри подметила сегодня утром. Они почти добежали, почти выбрались на улицу, которая должна была их вывести, и погони пока еще не было.
Но тут они услышали звук, от которого кровь в жилах моментально заледенела.
Диана: – Только не у меня.
Мэри: – Вот уж позволь тебе не поверить.
Это был собачий лай. Пес догонял их огромными прыжками, лая и яростно рыча. Очевидно, его выпустили им вслед, и он мчался по траве, черной тенью мелькая меж деревьями. Его огромный силуэт был ясно различим в темноте, но еще яснее был его приближающийся рык.
– Ненавижу стрелять в собак, – сказал Ватсон. – Но в сложившейся ситуации у меня нет выбора.
– Нет! – возразила Беатриче. – Выстрел привлечет к нам слишком много внимания. Фиделис меня знает. Позвольте мне с ним разобраться.
– Мадам, это неразумное решение, – начал было Ватсон, но Беатриче уже развернулась и пошла собаке навстречу. Она протянула к огромному черному животному руки, и пес приблизился к ней с опаской, рыча и ворча, но не решаясь атаковать.
– Фиделис, милый, – успокаивающим тоном произнесла она. – Иди ко мне, мой хороший. Помнишь, кто вчера угощал тебя печеньем?
Фиделис явно вспомнил о печенье. Он перестал рычать и подошел к девушке. Та положила руку ему на голову, а потом наклонилась и дохнула на него – прямо ему в морду, долго и сильно. Черный пес сел на месте, потом прилег, будто очень устал, и наконец содрогнулся всем телом. А потом замер.
Беатриче взглянула на товарищей снизу вверх, и Мэри увидела, что ее лицо мокро от слез.
– Я не хотела… Я не собиралась… Ох, он сделал меня слишком ядовитой! Я думала только лишить Фиделиса сознания на некоторое время!
– Мадам, это было очень впечатляющее представление, – сказал Ватсон.
– Сейчас не время для комплиментов, – оборвала его Мэри. Неужели Ватсон не видел, как сильно расстроена Беатриче? И что она имела в виду, говоря, что некто сделал ее слишком ядовитой? Ладно, время вопросов настанет позже. – Давайте скорее – нам направо на эту улицу! Нужно затеряться в толпе.
Они выбежали на улицу, поднялись по Кингсвэй и действительно постарались смешаться с толпой, направлявшейся к цирку Пиккадилли. Хотя час был поздний – Мэри глянула наконец на часы и увидела, что сейчас заполночь, – улицы все еще оставались запруженными экипажами. На тротуарах нищие выпрашивали пенни на хлеб, а ярко одетые женщины высматривали потенциальных клиентов. И все это играло на руку беглецам: при такой оживленной ночной жизни меньше было опасности, что их заметят.
У цирка Пиккадилли они взяли кэб.
– Опустите окна, – попросила Беатриче. – Прикройте рты и носы платками и старайтесь не делать слишком глубоких вдохов. Простите меня, я бы с радостью изменила свою природу, если бы только могла. Но я обречена навсегда оставаться такой – опасной для окружающих. Хотя моя токсичность со временем уменьшится. Профессор Петрониус настаивал, чтобы я принимала яды каждый день, он хотел быть уверенным, что я точно смогу убивать бедных подопытных существ быстро и зрелищно. Сегодня, к моему великому сожалению, это стало залогом успеха нашего побега. При обычных обстоятельствах я бы не убила Фиделиса одним выдохом. Ах, если бы он только остался жив! Он был хорошей собакой и делал только то, что приказывали хозяева.
– Какой ужас! – сказала Мэри. Они с Ватсоном опустили окна кэба – не так быстро, как хотелось, потому что она уже начала чувствовать легкое головокружение. К счастью, у нее нашелся запасной платок для Дианы, которая, разумеется, забыла свой дома. – Почему вы оставались с ним, если он так скверно с вами обращался?
– Мне сказали, что некий ученый нашел путь сделать меня… обыкновенной женщиной, а не угрозой собственным сородичам. Я понадеялась, что это правда, и явилась к нему, но слишком поздно поняла, что его интересует только выгода. Коллегия получала доход от его представлений, так что не в его интересах было меня исцелять.
Беатриче выглянула в окно, наслаждаясь видами и звуками ночного Лондона: рядами газовых фонарей, непрекращающейся жизнью большого города, стуком колес кэбов и маленьких экипажей по мостовой.
ebooksa