Тайны погорелого театра [СИ]

Адам Линкс внимательно рассматривал изображение кареты. Потом поднял голову и столь же внимательно посмотрел на следователя.

— Нет, возле театра я подобных экипажей не видел ни в столице, ни здесь, — сообщил он. — Но в столице подобные кареты встречаются на улицах.

— Понятно, — протянул Дэвид. — То есть, кто-то из столицы мог приехать сюда и похитить или убить мисс Совендел?

— Вполне, — хмыкнул актер. — Вы не думайте, у нас таких святых, как Селена, только на словах любят. На деле так и ждут, чтобы она совершила что-нибудь, что на репутацию пятно нанесет. Кто-то и сам подлянки делал. Меня несколько раз просили ей то в туфли стекло насыпать, то еще что-то. Но я совсем уж не вредил. Одно дело, в кофе соль подсыпать — проплюется человек и все. А стеклю в туфли — этак можно в участок загреметь. Никто же не скажет, что заставляли. Ну и я сразу предупреждал, что всех сдам, кто научил. Один не буду отдуваться, если что. Может, я еще молодой, и серьезных ролей не дают, но из-за того, что Селена со сцены уйдет, мне лично никакой выгоды нет. Вот если бы Дамьена уволили, то можно было бы продвинуться.

— Ну, это вряд ли, — покачал головой следователь. — Подрасти тебе надо. Или со сценаристом поговорить, чтобы пьесу под твой возраст написал. Тебе хоть сколько лет, умному такому. Я бы больше шестнадцати не дал.

— Восемнадцать мне, — буркнул актер. — И что, если я моложе выгляжу, сразу можно носом во все тыкать, как щенка?

— Извини, — Дэвид поспешил признать неправоту. — Ты прав, возраст — это не тот недостаток, который следует ставить человеку в вину. Но именно он может помочь услышать или увидеть то, что не предназначено для посторонних.

— А, так вы об этом? — тут же прищурился Адам. — Да, бывает такое. Понятно, что не специально. Но когда тебе надо пройти по коридору не все прерывают разговоры, не предназначенные для чужих ушей. А сколько всего можно услышать, если тебе нужно к кому-то подойти, а он в это время с кем-то разговаривает, забыв прикрыть дверь. И ведь не уйти. В итоге стоишь, ждешь, когда там закончится разговор, делаешь вид, что ты вот только что подошел и ничего не слышал.

— Как ты понимаешь, меня интересует только то, что поможет пролить свет на исчезновение мисс Совендел, — осторожно подбирая слова, произнес следователь.

— Да понимаю. Остальное вам лучше не знать. А то посадите всех нас оптом, — хохотнул юноша. — Вообще, было два особо запоминающихся момента. Один раз мне надо было подойти к мистеру Фульхенсио, нашему сценаристу. В общем, остановился я около его комнатушки дыхание перевести. Все-таки я с первого этажа на седьмой бегом поднимался. И тут слышу голоса. Его и Селены. Она что-то тихо говорила, а он как заорет. Мол, актриса ему по гроб жизни обязана тем, что он ее в театр привел, дал все, что сейчас есть. И вообще, нечего из себя строить недотрогу, иначе он больше под нее пьес писать не будет. В общем, как я понял, домогался он до нее, а Селена как-то держалась. Потом возня какая-то началась. Она что-то бормотала, а он требовал от нее не сопротивляться. Ну, я и понял, что хватит стоять. Постучался и почти сразу вошел. Этот едва успел Селену отпустить. А она бегом вылетела. После того случая она одна к сценаристу больше не приходила.

— Понятно, — следователь сделал пометку. — Вообще-то домогательство и шантаж считаются преступлениями. Мисс Совендел могла обратиться в полицейское управление, что решило бы проблему.

— Только кто бы ее после этого держать стал? — покачал головой актер. — Новую актрису найти сложно, но реально, а Теодор Фульхенсио — гений. У него столько театральных наград, что коллеги его завидуют. Да только подсидеть не могут — связи приличные. Так что еще неизвестно, что бы было после такого обращения. Скорее всего, Селену бы просто затравили.

— Да у вас не театр, а какой-то гадюшник, — не сдержался Дэвид.

— Не без этого, — согласился Адам. — Но платят хорошо даже мне. А уж сколько прима получает. Плюс подарки, и не всегда это банальные цветы и конфеты. Бывают украшения, а то и просто деньги. Причем это именно знак уважения, они не обязаны тут же падать в постель к дарителю. Но, есть такие, кто будет и так благодарить.

— И мисс Совендел тоже получала дорогие подарки?

— Да, не без этого. Но как сказать дорогие. Небольшие суммы — до двадцати марок. Какие-то простые украшения. Но, как мне кажется, это от тех дам, которые потом проводили вечера с Дамьеном. Но иногда она получала действительно дорогие подарки. От кого — неизвестно. Обычно их передавал слуга. Вроде как один и тот же, но я могу и ошибаться. Видно, что мистер у него состоятельный. Потому что сам он выглядел так, словно может весь наш театр купить. Ну и подарки были те еще: дорогие украшения, сумочки, кошельки, веера. В общем, все то, на чем девочки обычно экономят. Деньги, правда, не дарил. А на день рождения он прислал огромный букет лилий.

— Понятно, — полицейский записал все в свой блокнот. — Ты говорил еще об одном случае.

— Да, я еще один скандал наблюдал. Как я понял, Селена собиралась уходить из театра. У нас закончилась репетиция. Все уже уходили со сцены. Только она задержалась. А я собирал с пола мелочь, которую в меня по сюжету бросают, забрался за занавес. В общем, видно меня не было. В это время в зал влетел наш директор, мистер Иероним, и начал орать на Селену. И тоже, что она неблагодарная, раз не хочет продлевать контракт. Что она просто обязана поехать на гастроли, в противном случае он предъявит какие-то долговые бумаги кому-то. Селена просила не делать этого, просто забрать все ее жалование, которого как раз должно хватить на покрытие долга, процентов, да еще останется. Но директор отказывался. Тогда Селена сказала, что на гастроли она поедет, а вот потом он будет выкручиваться, как знает. Она ушла, а я постарался тихонько выбраться с другой стороны, пока не заметили. С тех пор запомнил, что брать деньги в долг у директора чревато. Да и вообще лучше в долги не влезать.

Следователь старательно зафиксировал и этот момент.

— А кто-то еще мог подстроить похищение? — закончив конспектировать, поспешил уточнить он.