Уездный город С***

22
18
20
22
24
26
28
30

Очнулся Титов только тогда, когда по узкой крутой лестнице, ведущей на второй, получердачный, этаж, спорхнула Аэлита, выбив звонкую дробь каблуками и каким-то чудом не оступившись.

— Доброе утро, Натан Ильич! — бодро поприветствовала девушка сонно растирающего глаза мужчину и с размаху плюхнулась на ближайший стул. — Нашли что-нибудь?

— Доброе утро, — сцедив зевок в кулак, кивнул Титов. — Нашёл.

Глядя на него, Брамс не удержалась от хихиканья — взъерошенный, сонный, помятый поручик настолько не походил на безупречно выглаженного и подтянутого петроградца, с которым она познакомилась в дядюшкином кабинете, что казался совершенно другим человеком.

Повинуясь сиюминутному порыву, Аэлита протянула ладонь, погладила мужчину по щеке и вновь хихикнула, пояснив в ответ на его озадаченный взгляд:

— Колючий, так забавно! — И пока Натан пытался опомниться и понять, что всё это значило и как следует на это ответить, Брамс враз посерьёзнела и спросила: — Так что вы узнали?

— Да, — встряхнулся Титов. — Я почти уверен, что мы теперь знаем имя её любовника. Также можно утверждать наверняка, что о собственной беременности Акулина не догадывалась. Она записывала в дневник все переживания и такое важное событие точно не пропустила бы. Хоть что-то бы, да мелькнуло. И вот ещё одна мелочь, помните, Царёва про Пасху вспоминала? Есть запись, сейчас… — Натан, уже окончательно проснувшись, зашуршал страницами. — «…Право, я в совершенной растерянности и не знаю, что предпринять. Как досадно, что некому…», так, дальше об одиночестве и нежелании беспокоить мать, это неважно… Вот. «Муж мой, которого я доныне считала образцом благочестия и разумности, совершил ужаснейшую вещь. Я нынче поставлена перед трудным выбором — какой позор, какое предательство предпочесть. Из двух зол выбирают меньшее, но как быть, ежели оба они равно отвратительны в своей лицемерности?» В общем, примерно в подобном ключе она рассуждает еще некоторое время. Не буду зачитывать всё, увы, яснее не становится, и прямо она не говорит, что именно совершил её муж. Может, любовницу завёл, может, развестись всё же надумал. Полагаю, есть смысл позже спросить у самого Γорбача. А что до любовника, то сошлась она с этим… Русланом Меджаджевым поболе двух месяцев назад, — прочитал поручик по бумажке. — Поначалу, полагаю, отношения их носили больше платонический характер, а вот где-то после Пасхи изменились. И я почти уверен, что все свидетели, вспоминавшие спутника Акулины, видели именно его.

— Почему? — полюбопытствовала Брамс. Глаза девушки азартно, очень заинтересованно блестели.

— Что — «почему»?

— Почему вы думаете, что это именно он? Вы же его не видели. Или просто других подходящих мужчин в дневнике не упоминалось?

— Ну видеть не видел и, исключительно в теории, он, конечно, может оказаться блондином, но я всё же сомневаюсь, — засмеялся Натан, сообразив, что собеседница имела в виду. — Фамилия его подобного не предполагает, примерно как и у нашего Чогошвили: уж больно черкесская она для человека с обыкновенной славянской наружностью. Но если вас это не убеждает, да, других подходящих мужчин нет, хотя имя его с какого-то момента перестаёт появляться в дневнике, заменённое безликим «Л». А самое интересное, что этот Меджа… Меджаджев, чёрт побери, когда я это запомню? Так вот, он, во-первых, знакомец её мужа, именно так она его впервые упоминает, а во-вторых, вещевик из списка, работающий на «Взлёте». И мы с вами после завтрака наконец-то направимся туда на экскурсию.

Глава 16. Встреча

Тучи обложили город С*** плотно, от горизонта до горизонта, и продолжали старательно орошать зелень окрестных полей, радуя крестьян, но у горожан вызывая ворчливое недовольство. На дорогах блестели лужи, текли ручьи, и прохожие жались к стенам домов, чтобы не стать жертвой какого-то лихача, поднимающего колёсами фонтаны брызг. Мокрые, укрытые попонами лошади нехотя шлёпали по лужам, прядая ушами и отфыркиваясь, а железные авто, которым непогода была нипочём, огибали их, словно бы поглядывая свысока.

Титов, сызмала приученный родным городом к такой погоде, даже в какой-то степени радовался дождю и прохладе, позволявшим почувствовать себя как дома. Против солнца он, конечно, не возражал, однако и слякоть его не смущала, покуда установилась она крепко и основательно: поручик не любил погоду переменчивую, которой тоже грешил Петроград, и то лишь потому, что от этого давала о себе знать старая рана.

«Взлёт» находился вблизи городской окраины, и дорога туда пролегала едва ли не лучшая во всём городе: ровная как зеркало, асфальтовая, широкая, одно удовольствие по такой ехать. Даже «Буцефал» на ней как будто не ревел, а довольно урчал, почти бесшумно шелестя шинами. Дорогу прокладывали во многом для нужд того же «Взлёта» и расстарались от души.

Вдоль дороги тянулась по живописной кленовой аллее нитка трамвайных путей, по которым, в конце и начале рабочих смен даже стайками, звенели на ходу яркие, жёлто-красные вагончики — тоже детище большого, важного, богатого завода.

«Буцефал» ехал быстро: Брамс, радуясь возможности, гнала железного коня вперёд во весь опор, счастливо улыбаясь хлещущему в лицо мокрому ветру и не обращая внимания на то, что капли скатываются за шиворот. Натан крепче держал фуражку, чтобы не сорвало, и пытался одновременно придержать плащ-накидку, полощущуюся флагом. Он озирался по сторонам, любуясь видом зелёной, просторной городской окраины, и никакое предчувствие или беспокойство не кололо сердце, пока вдруг…

Что именно произошло, Титов и сам не понял. Просто возникло ощущение, что на них катится непонятный вал, словно кто-то дунул горячим дымом, и воздух над дорогой пошёл рябью.

Руки оказались быстрее головы. Как обычно в моменты опасности, время для Натана тянулось, словно золотистая капля смолы.

Движение вперёд, рывок за руль с одновременным нажатием тормоза — и как только попал с первого раза! Резкий наклон в сторону всем корпусом, со взвизгнувшей Брамс в охапке, за мгновение до падения — сильный толчок, чтобы не оказаться под тяжёлым мотоциклетом.