Найквист приблизился.
– Карлайл! Скажи мне, что ты видел.
– Тише! Время почти наступило.
Вокруг воцарилась неожиданная тишина. Все птицы прильнули к своим жердочкам, из клювов не доносилось ни звука, крылья были опущены.
Найквист заволновался. Он чувствовал какое-то напряжение в воздухе.
– Что это? – тихо спросил он. – Что происходит?
– Только птицы могут назвать истинное время, – также шепотом ответил Карлайл. – Только они знают, когда действительно начинается ночь, когда приходит пора двигаться к спальным местам. Подождите! Просто подождите…
Найквист затаил дыхание. Все вокруг, казалось, тоже застыло.
Гробовая тишина…
И вдруг одновременно и без какого-либо предупреждения вся стая ворон сорвалась с метеостанции. Хрипло каркая и махая крыльями, они создавали ужасный шум. В это время из других частей квартала Полумрак в воздух поднимались облака из сотен и сотен черных птиц, сбиваясь в стаи в мрачном небе. Карлайл сходил с ума от этого гама, размахивая руками, словно крыльями, и подражая крику птиц – «Кар! Кар! Кар!», – ринулся в окружающий мрак. В своей потрепанной белой одежде он выглядел как улепетывающий дух. Найквист дал ему уйти. Его внимание было сосредоточено на воронах, улетавших в сторону туманных земель Сумрачного района. Сквозь стаи птиц виднелась желтая грань луны.
Ближайшая железнодорожная станция находилась в ветхом здании, каким-то образом оказавшемся неподалеку от главных линий. Отыскав свободное место на автостоянке с длительным периодом аренды, Найквист купил билет в автомате в главном зале вокзала и вышел на платформу. Он стоял чуть поодаль от остальных пассажиров, также ожидавших поезд. Эта сторона станции, где пути вели в туманный Ночной район, называлась Закат. Платформенные часы показывали без десяти минут четыре. Найквист перевел наручные часы на это время. Поезд вот-вот прибудет. Он уже чувствовал нарастающее беспокойство, мысленно возвращаясь к своей последней поездке через сумерки, из Ночного района в Дневной, когда это дело только начиналось. Тогда он почти потерял контроль над собой и его попутчики шарахались от него с выражением отвращения или страха на лицах. Они, должно быть, думали, что он сумасшедший. И теперь ему придется сделать то же самое. Но на сей раз ему было гораздо хуже.
Он не мог отвести глаз от платформенных часов. В один момент стрелки на циферблате, казалось, остановились, но тотчас передвинулись на минуту назад или около того. Найквист почувствовал, что теряет небольшие промежутки времени. Он мог лишь надеяться, что это не симптом начинавшейся серьезной болезни времени. Он с трудом отвернулся, переводя взгляд на противоположную платформу, где на табличке была надпись «Восход». Он сосредоточил взгляд в направлении города, к свету. Какое приятное зрелище, как он хотел вернуться назад! Но не мог, увы.
Именно в этот момент к месту, где он стоял, приблизилась пара людей, чтобы купить что-то в торговом автомате. Найквист подошел, любопытствуя. В автомате продавались таблетки «Хронопакс», разработанные специально для «облегчения ваших путешествий через временные шкалы». Найквист обычно избегал подобных искусственных препаратов, полагаясь на алкоголь и силу воли. Беда в том, что сейчас у него не было выпивки, а что касается силы воли, то в последнее время она его подводила. Увидев приближающийся поезд, он бросил необходимое количество монет в отверстие и нажал на рычаг. Ничего не произошло. Найквист не на шутку разозлился. Он уже настроился обеспечить удобство своему организму до начала поездки. Это утешение, это блаженное облегчение или как еще, черт побери, они это рекламируют. Еще несколько раз подергав рычаг, он ударил кулаком по автомату. Хоть бы хны. Однако он был уверен, что у других людей с этим не возникало никаких проблем. Таблетки блестели на маленькой витрине, маня его своими обертками из фольги.
Паровоз остановился, двери открылись. Дым из трубы оседал вокруг двигателя.
Найквист еще несколько раз ударил торговый автомат.
– Давай! – Оглянувшись, он увидел людей, входящих в вагоны. – Откройся, ну же!
Бесполезно, автомат не работал. Ему придется справляться самому.
Подбежав к ближайшей двери, он взобрался на подножку.
Должно быть, на одной из самых популярных временных шкал в городе был час пик, поскольку поезд оказался забитым до отказа. Это была одна из дешевых, послевоенных моделей с сиденьями по бокам и стоячими местами посередине. Найквист пробрался к самому незаполненному вагону, поближе к паровозу, где ему удалось найти свободное место. Он прижался спиной к жесткой обивке, зажав зеленую сумку Элеанор между ног и держа ремень одной рукой. Поезд раскачивало. Верхние лампы судорожно шипели, и большинство из них явно нуждалось в ремонте.
Он повернулся и посмотрел в окно. Поезд еще не достиг границы, и он мог видеть руины фабрик и складов. Вся территория освещалась дуговыми фонарями, излучавшими ультрафиолетовое свечение. Мимо медленно проехал другой, гораздо меньший поезд, следующий в противоположном направлении, в сторону от Сумрачного района. Это был вагон технического обслуживания, загруженный инструментами, старыми рельсами и запасными шпалами. Неопрятные, измазанные грязью мужчины и женщины свисали с вагона, когда тот подъезжал к навесу. Они сидели в клетке, держась за провода. Работа путевого обходчика была, наверное, почти самым худшим, что может случиться с человеком. Эту работу раньше выполняли заключенные, пока Главный протест против вовлечения каторжников не прекратил эту практику. Теперь этим занимались бывшие преступники, несостоявшиеся солдаты, бросившие работу полицейские, законченные пьяницы и наркоманы, и другие подобные изгои общества. Однажды Найквист прочитал соответствующую статью в журнале, проиллюстрированную фотографиями такой вот группы в действии. Вагон остановился где-то посередине сумерек, в слабо пробивающемся сквозь туман свете прожекторов рабочие ремонтировали рельсы, в то время как по обе стороны, на мрачных туманных полях их держали под прицелом винтовок вооруженные охранники. Это была опасная работа. На следующих трех страницах репортер выложил фотографии лиц рабочих крупным планом. Они были преждевременно постаревшими, покрыты шрамами, с выпиравшими острыми скулами. Но хуже всего выглядели глаза: в них невозможно было смотреть, не задавая себе вопрос, что они, должно быть, видели и испытали в том тумане и полумраке. От света низко висевшей луны замерзает кровь, и вдруг в тумане возникает смутный образ…
ebooksa