Найквист разорвал тот журнал в клочья.
Поезд двигался вперед. Сыщик внезапно почувствовал усталость, на него навалились боль и все, пережитое за последние часы. Он опустил голову и прикрыл глаза. Если повезет, он проспит всю дорогу. Раньше ему это удавалось. Но мешал шум – все больше пассажиров входили в вагон, пытаясь найти свободные места. Среди них было несколько детей, перевозбужденных из-за поездки через Сумрачный район.
Их восторженные крики и резкие возгласы не давали Найквисту желанного покоя. Люди стояли в проходе, уцепившись за петли на поручнях. Он чувствовал нарастающий гнев из-за того, что его заперли в этом вагоне. Все, чего он сейчас хотел, – справиться с этим и добраться до Ночного района без каких-либо проблем. Он ощущал жар распаляющегося страха и тревожно озирался. Разве никто из этих пассажиров не чувствовал себя так, как он? Найквист вгляделся в лица ближайших к нему людей. Их глаза были осоловелыми из-за недосыпа или налитыми кровью из-за сбоя во времени. Некоторые, не мигая, таращились перед собой, приняв разрекламированные таблетки бодрости. Найквист отвернулся, и в этот момент лампы в вагоне начали мерцать. Через несколько секунд прозвучал свист паровоза – жалобный сигнал того, что поезд пересек границу. Это был звук, который Найквист иногда слышал во сне. Теперь они ехали по земле сумерек. В вагоне стало тихо. Найквист был рад узнать, что не он один боится. Но молчание продолжалось всего несколько секунд, а затем люди снова принялись болтать, сначала тихо, а потом громче. Поездка продолжалась.
Окна вагонов затуманились. Найквист представил себе, как поезд движется через полумрак – долгая ласка дня превращается в ночь. Он воображал, как облака отплывают от луны, как ее бледный свет падает на мрачный пейзаж внизу, где поезд пробирается сквозь серый воздух и тени. Для существ в полумраке, диких собак или крыс, окна вагона казались яркими желтыми квадратами, которые размывались, когда поезд проезжал мимо них. Пассажиры казались потерянными душами на пути в ад: взрослые, дети, рабочие, незнакомые люди, странники, одиночки, святые и грешники, и он сам.
Найквист закрыл глаза. Это все, что он мог сделать.
Тьма, крупицы света, вибрации.
В ушах звучали голоса. Пассажиры говорили о ночном мире, о темноте и ее обещаниях. Они вздыхали, громко дышали и перешептывались. Было слышно милое воркование молодой парочки. Кучка детей над чем-то хихикала. Как они могли так беззаботно болтать? Этот скрипучий металлический ящик на дряхлых колесах мог легко развалиться, разбиться и сойти с путей. От этих мыслей по телу бежали мурашки. Найквист слышал рассказы о поездах, разбившихся на полпути, и об ужасающих последующих бедах. Люди исчезли и почти наверняка погибли – их тела так и не нашли. Об остановках также ходили ужасные слухи: туман окутывает вагоны, останавливая поезд, который попадает в объятия сумерек.
Найквист чувствовал, как по телу струится пот. Он слышал стук колес. Воздух стал спертым, было слишком жарко, он едва мог дышать. Он открыл глаза, и его взгляд тотчас упал на безвкусные изображения и лозунги рекламных объявлений над местами напротив. Каждое из них содержало свое уникальное предложение времени и информацию, как его расходовать: «
Поезд теперь двигался медленно, его ритм убаюкивал. Найквист полудремал-полубодрствовал. В голове проносилось множество воспоминаний – некоторые хорошие, другие не очень. Мысли походили на мириады крошечных ламп, каждая из которых то вспыхивала, то гасла. Но вдруг в голове совершенно спонтанно всплыло одно конкретное воспоминание. Это было то, о чем он не думал очень давно. Смерть его матери.
Фрагменты, вспышки света, испуганный маленький мальчик, застывший на тротуаре.
По выбранной семьей временной шкале ему семь лет.
Беспомощность…
Охваченное ужасом от внезапного спазма лицо матери.
Он не двигался и не мог отвести от нее глаз.
Ее тело бьется в конвульсиях, слышны последние хрипящие вдохи.
Кто-то подбегает, чтобы помочь ей.
Поздно, слишком поздно…
Поезд наехал на треснувший рельс, и сыщик проснулся. Лампы мерцали. Как долго он спал? Он не мог сказать. Найквист посмотрел на часы, но цифры ничего для него не значили. Это был чужой язык. Возможно, они уже проехали земли сумерек. Но нет, подняв голову, чтобы посмотреть в окно, он увидел там серебристый туман. Поезд, казалось, двигался еще медленнее, чем раньше. Он потер ладонью глаза, и в этот момент мужчина в деловом костюме подошел ближе и наклонился над ним сбоку. Найквист отодвинулся, насколько позволяло ограниченное пространство.
– Только взгляните на это, – сказал сосед.
– Что вам нужно?