«Но теперь, в преддверии конца, я все понял».
И вот наконец-то он приходит к ней.
Женщина, парящая в воздухе, похожа на Татьяну Комайд с толикой Мальвины Гогач: маленький нос, слабый подбородок, дерзкий рот. Она зависла футах в двадцати от края лестницы, подняв руки и обратив взгляд к небесам. Из ее глаз вырываются лучи ярчайшего чисто-белого света, стремятся к вершине башни. Но ее лицо искажено от печали и скорби, щеки мокры от слез: она создание, пусть и Божественное, но достигшее самых глубин отчаяния.
Это ему знакомо. Он сам выглядел так же, когда потерял своего отца, семью, дочь, подругу.
И в этот момент Сигруд понимает: это петля, бесконечная петля искалеченных детей, которые вырастают, но берегут свою боль, сохраняя ее свежей и новой, причиняя еще больше травм и начиная весь цикл заново.
Он смотрит на богиню, но видит только юную девушку, которая несколько ночей назад смотрела на луну и говорила, что мертвые для нее загадка.
— Не надо искать в смерти смысл, Тати, — говорит он ей. Отбрасывает копье, и оно катится вниз по лестнице. Медленно отходит назад, пока не упирается спиной в стену башни. — Ты сама мне это сказала.
Он смотрит на зазор. От лестницы до нее двадцать футов. Сможет ли он? Даже в таком измученном состоянии?
«Мне придется».
Он приседает, находит упор, готовится.
— Я тебе напомню, — шепчет он.
Он бежит вдоль лестницы — шатаясь, рывками, словно пьяный, но все равно в его движениях быстрота и сила.
Сигруд достигает края.
Прыгает.
Он взмывает, протягивая руки вперед, и под ним — оцепенелый Мирград, а над ним тянется в бесконечность черная башня.
Он летит к ней, тянется к ней, касается плеча и хватается, прижимает ее к себе, и тогда…
На него обрушиваются все секунды.
Сигруд сидит на белой плоскости.
Плоскость огромная, бесконечная, и хотя дрейлинг этого не может постичь, он понимает, что плоскость тянется во все стороны сразу. И все же он каким-то образом сидит на ней, скрестив ноги, голый — его покрытое шрамами и синяками израненное тело озаряет свет, который как будто льется отовсюду.
Что-то шевелится вокруг него. Он понимает, что эта плоскость, это место существует на ладони чьей-то руки — руки, принадлежащей непостижимо огромному существу.
ebooksa