…а тут и кофий подали.
Накрыли предусмотрительно на двоих.
Отлично.
Она вытащила из ридикюля флакон темного стекла, подняла, наморщила носик — все же «Ясный разум» достать не так легко, особенно теперь, но… дело того стоило.
Три капли в чашку.
И кофий.
Сливок щедро добавить, все ж вкус у зелья специфический.
— Выпей, — она протянула чашку Порфирию Витюльдовичу, который аккурат изволил явиться, слегка протрезвевший и оттого преисполненный печали. Впрочем, спорить не стал, чашку принял и осушил одним глотком.
Этак пить никакого кофию не напасешься.
Ольгерда присела в мягкое креслице и сложила руки на коленях. Она сосчитала про себя до десяти… до двадцати… ничего не происходило. Может, три капли — маловато? Все ж человек он крупный и…
Порфирий Витюльдович встрепенулся вдруг и охнул, схватившись за голову. Согнулся.
Позеленел.
И опрометью бросился в уборную. Ан нет, достало и трех капель.
Свою чашку Ольгерда приняла изящно. Кофий в заведении варили неплохой, а вот круассаны свежайшие да с клубникою, да со сливками взбитыми, были вовсе великолепны.
— Что… — Порфирий Витюльдович явился, мрачен и свиреп, впрочем, банный халат бледно-зеленого колеру, украшенный коронами, этой свирепости несколько убавлял. — Что ты мне подлила?
— «Ясный разум», — она не собиралась скрывать. — Мне показалось, пойдет на пользу.
— Ага…
Он поскреб бороду, насупился.
— Зачем пришла?
К счастью, выяснять, откуда взяла она запретное зелье, не стал. Да и вовсе сделал вид, будто бы ничего такого не произошло.