И глаза закрыл. Лег, запрокинув голову…
— Я знаю, что не жаль… тех девок не жалеешь, и эту тоже…
Она застыла.
Знает?
Откуда? Он в доме, но… но в этом доме не говорят о делах, о которых говорить опасно. Да и товар… подземелья подземельями, однако панна Белялинска после того раза больше не заглядывает в них. Есть иные места…
— Не дергайся, — лениво произнес братец. — И не притворяйся, что не понимаешь, о чем говорю. Мне Мария все рассказала…
— Дура!
— Женщина, — он пожал плечами. — Девушка… наверное… слишком давно девушка… ей бы замуж… вот и тянет, к кому попало.
Панна Белялинска с трудом сдержала гнев.
Вот…
Дура!
Дважды дура… повелась на смазливое личико?
— Опасную игру ты затеяла, — меж тем продолжил Вилли, не открывая глаз. — Одно дело всякую ерунду через границу таскать, по головке, если поймают, не погладят, верно, но… другое дело — такие штуки… тут не каторга, дорогая… тут костром дело пахнет.
— Костры отменили.
— Не для таких дел. Поверь. Для тебя, коль вскроется, разложат… и местные дровишек принесут.
— Зачем ты это говоришь?
— Затем, что любопытно, — он выронил трубку. — Как далеко ты готова зайти?
— А то не ясно?
Поздно каяться. Она пересекла черту, еще там, в подвале… а может, и раньше, когда дала свое согласие на этакую… мерзость! А все он, ее супруг никчемный, не способный самостоятельно разрешить проблему… долги, счета… разве настоящий мужчина станет взваливать на женские плечи этакое?
— Губы сейчас сгрызешь, — заметил кузен лениво. — Не трясись. Я тебя сдавать не стану.