Во имя Абартона

22
18
20
22
24
26
28
30
* * *

Реджинальд сидел, расслабленный, спокойный, умиротворенный, и внимательно слушал Дженезе Оуэн. Мэб не видела его лица, но во всем теле чувствовалась улыбка. Настоящий дар — вот так улыбаться всем своим существом. Мэб это взбесило. Еще больше взбесила ее улыбочка на лице Дженезе Оуэн, фальшивой черноглазой куклы. Насквозь фальшивой. Мэб прекрасно знала, что никакая она не блондинка, и этого эффекта — светлых волосы при черных глазах — добивается при помощи мастеров лучшего в столице косметического салона. Чтобы произвести впечатление.

У Мэб было немало недостатков, и часть она сама признавала, но она никогда не пыталась произвести дешевое впечатление на мужчин, зачаровать их. Запугать. Дженезе занималась именно этим. Охотница. Кошка.

Сейчас, это было видно по блеску в глазах, объектом ее охоты стал Реджинальд Эншо. Ему предназначались глубокие, жаркие взгляды и томные сладкие улыбки, и смех, рассыпающийся фальшивым серебром по улице. А Мэб хотелось подойти, вцепиться в волосы этой лживой куклы и вырвать их по одному. Это не будет сложно, ведь в конце концов такое количество косметических заклинаний к добру не приводит.

Ее заметили. Сперва в ее сторону посмотрела Дженезе Оуэн, вызывая неприятный холодок — так всегда бывает, когда на тебя смотрит мастер проклятий пусть даже с самыми добрыми намерениями — а затем и Реджинальд повернул голову.

Мэб быстро, не разбирая дороги, перешла улицу и встала возле стола.

— Профессор Оуэн, профессор Эншо, какая встреча.

Какого черта вы здесь делаете вдвоем? — вот что хотела спросить Мэб.

А потом пришло понимание, и оно горчило на языке. Это ревность. Ненастоящая ревность, ведь что ей за дело до Реджинальда Эншо? Пусть он уделяет свое драгоценное внимание Дженезе Оуэн, пусть спит с ней, да пусть бы чары связали их двоих по рукам и ногами! Наколдованная ревность, но оттого не менее острая и болезненная. Мэб медленно разжала кулаки.

— Присаживайтесь, — галантный, черт бы его побрал! Эншо выдвинул ей стул, и Мэб села, продолжая рассматривать Дженезе Оуэн. Стоило немалого труда отвести взгляд. — Я тоже…

— Я выяснила то, что нам нужно, Реджи, — сказала Мэб раньше, чем прикусила язык, даже раньше, чем сообразила, что несет. — Мы можем ехать.

«Реджи»?! Она назвала его «Реджи»?! Вот так запросто, фамильярно, точно они старые приятели или, хуже того, любовники? О, проклятье! И проклятье, что профессор Оуэн улыбнулась так понимающе.

— Честно говоря, дорогая леди Дерован, я не ожидала увидеть вас здесь с…

— Это деловая поездка, — поспешно отрезала Мэб и, боже, теперь любой бы заподозрил, что ей есть, что скрывать. — Мы готовим совместные лекции.

— Наконец-то! — заливисто рассмеялась Дженезе Оуэн, и все же до чего фальшиво звучал ее смех. — Думаю, ректор обрадуется.

— Вот уж не уверен, — в ответ рассмеялся Реджинальд. — Его главное развлечение — наши с профессором Дерован склоки. Что он станет делать, коли мы поладили?

— Он найдет, кого стравить, — проворчала Мэб, борясь с тошнотой. — Идемте, Реджинальд.

— Извините, профессор Оуэн, — Реджинальд послал этой драной кошке очаровательную улыбку. — До встречи на балу.

— Всего доброго, профессор Эншо, леди Дерован, — ответная улыбка Дженезе Оуэн была сладка, как мед. Фальшивый мед или отравленный, Мэб не решила.

Подхватив свой саквояж она направилась к зданию вокзала. Реджинальду при его росте и длинных ногах не составило труда нагнать ее за несколько шагов. Пальцы крепко сжали локоть.

— Мэб, что за муха вас укусила?