Дерек трусил ленивой волчьей рысью, позволяющей легко покрывать многие мили. Мы добрались до границы леса. Дорогу обступали исполинские дубы, простирая ветви и стремясь обнять друг друга.
Дерек остановился, задрал голову к звездному небу и завыл. Звук уплыл в ночь – протяжный и навязчивый, полный тоски, пробирающий до костей. Он возвещал о нашем прибытии. Вервольф подождал, потом навострил уши и побежал по заросшей дороге под сень деревьев.
Я направилась следом. Коляска поскрипывала, лошадиные копыта отбивали размеренный ритм. Вдруг в ночи эхом разнесся жуткий хохот. Одержимый и пронзительный, как натянутая гитарная струна, что вот-вот лопнет. Из кустов по обе стороны дороги выскочили жуткие и одновременно грациозные создания. Наверняка оборотни. Они бежали на двух ногах и казались во мраке серыми тенями, нечеловечески высокими и быстрыми.
Кто-то из перевертышей запрыгнул в двуколку и приземлился возле меня. В ночи полыхнули красные глаза. Гиена в ипостаси химеры – зрелище ужасающее.
– Привет, красотка, – невнятно изрекло чудовище.
Впереди нас три гиены, две – звери, одна – в человеческом обличье, – окружили Дерека. Они улюлюкали и смеялись, неистово ликуя.
Самец бросился на меня. Я увернулась, заломила ему руку и сжала горло, перекрывая артерию.
– Мне не до забав. Отведи к Тетушке Би, – произнесла я прямо в округлое ухо.
Когтистые лапы сжали мои пальцы.
– М-м-м… Как больно. Хочу еще…
Проклятье!
Дерек бросился на самку.
– Надо бы поучить тебя смирению. – Гиена в человеческом облике размотала кнут. – Хочешь, поглажу, волчонок?
Хватит! Я затолкнула самца в самую глубь двуколки, чтобы он оказался нос к носу с Андреа. Та слабо вскрикнула прямо ему в морду.
– Она умирает, – выдавила я сквозь зубы.
Самец отпихнул меня и прокричал:
– Уйдите с пути!
Самка уперлась кулаком в бедро.
– Ты забываешься…
– Ей нужна мать! – рявкнул он, и та отступила.