— Позже. Все это я слышала словно со стороны. Меня как магнитом тянуло к Лили… к телу. Я прижала пальцы к ее холодной коже, прикрыла глаза… И выругалась так, что молоденький священник покраснел и возмутился: — Проклятое семя! Придержи свой поганый язык, безбожница! Скривившись, я потерла занывший висок и обернулась к Эллиоту.
— У меня для вас две новости, — произнесла я безжизненно.
— Хорошая и плохая? Я качнула головой.
— Обе плохие. Во-первых, зря вы притащили сюда священника, — я бросила на насупленного святого отца неприязненный взгляд.
— Душу Лили вызвать не получится. Она умерла от черноголовника. Темные глаза Эллиота сверкнули.
— Клиническая картина иная, — возразил он.
— Не похоже на Мастерса. Я поморщилась и сказала с досадой: — Лейтенант, вы же должны понимать разницу! Это магический яд, он иначе действует на… блондинок и брюнетов. Тонкие черные нити на коже — отличительный признак яда — исчезают за считанные минуты после смерти. Но остаются следы магии… Не спутаешь. Они тоже пропадают через пару дней, но пока-то все очевидно.
— Пусть так, — не стал спорить Эллиот.
— А вторая новость? — Это убийство, — я сглотнула и закончила тихо: — Лили была беременна. Он сдвинул темные брови.
— Хотите сказать…
— Она не могла убить своего ребенка! — Даже от насильника? — недоверчиво уточнил Эллиот. Он вел себя так, словно мы в комнате одни.
— Какая разница? Это же был и ее ребенок.
— Неубедительно, — покачал головой он. И я разозлилась.
— Хорошо. У нас с Лили как-то был разговор на эту тему. Она очень хотела иметь детей, но у нее долго не получалось… Я не верю, что она могла так поступить.
— Предположим, — Эллиот кивнул.
— Значит, вы считаете, что ее отравили? — Да, — твердо сказала я.
— И если она хотела отравиться, зачем надевать пальто, туфли и шляпу? Она собиралась куда-то идти.
— Не знаете, куда? — быстро спросил Эллиот.
— Понятия не имею, — развела руками я. Он сунул руку в карман и извлек клочок бумаги.
— Может быть, это освежит вашу память, мисс Вудс? Это было у нее в кармане. Я опустила взгляд на листок на его ладони. Там торопливым почерком, с ошибками, был написан мой адрес и даже нарисована схема, как добраться.