– Эй, Джим! – негромко позвал Хобарт. – Что нового?
Человек, к которому это относилось, лежал, опираясь на локти, и всматривался в ночную темноту через театральный бинокль в прорезь вентиляционной решетки. Он перекатился на спину, отложив бинокль и сдвинув с головы один из наушников:
– Привет, шеф. Ничего особенного. Бенд, похоже, напивается.
– Я бы хотел знать, где Мойленд это достает, – сказал Хобарт. – Он кому-нибудь звонил?
– Я бы так и лежал, ничего не делая, если бы он звонил? Ему пару раз звонили, но безотносительно к нашему делу, так что я позволил ему говорить.
– Откуда ты знаешь, что безотносительно?
Джим пожал плечами и повернулся обратно к отдушине.
– Мойленд спустил штору, – взволнованно объявил он.
Арт повернулся к Хобарту:
– Нам некогда ждать. Мы идем туда.
В дом Мойленда Бенц попал не в лучшем виде. Кровоточило плечо, раненное осколком гранаты. Он перетянул рану платком, но от движений она открылась снова; он дрожал от страха, что его состояние проявит себя раньше, чем он попадет в безопасное место.
Мойленд отозвался из-за двери на его осторожный стук. Бенц, сжавшись, спросил:
– Зак, это ты?
– Я. Кто там?
– Это я – Джо Бенц. Зак, пусти меня, быстро!
Мойленд, казалось, хотел запереть дверь, но вдруг ее распахнул:
– Заходи.
Закрыв за Бенцем дверь и задвинув засов, он спросил:
– Так. А теперь – что случилось? Зачем ко мне пришел?
– Мне где-то надо спрятаться, Зак. Убраться с улицы, пока меня не замели.