Четверо

Ведь те, кто посылал их, наверняка догадывались, что есть вероятность, при которой это исследование окажется чем-то совершенно нормальным и рядовым. В двадцать втором-то веке. Или наоборот – что оно больше никому не пригодится.

А может, основная цель – не исследование планеты, а тестирование стазисных установок. Серьёзное рабочее тестирование, совмещённое с полезной для науки миссией.

Глупости, сказал он себе. Нечего сейчас это обдумывать.

Впрочем, а какого чёрта он вдруг решил, что ценность этой миссии зависит от того, что происходит на Земле? Разве от этого совершённый подвиг перестанет быть подвигом? Разве от этого открытие перестанет быть открытием? Разве этот невероятный рывок человечества к звёздам перестанет быть рывком?

Открытие Америки викингами не перестало быть открытием после Колумба.

Это его, Лазарева, личный подвиг. Теперь, после гибели команды – именно его и ничей больше. Его большое путешествие. Миссия всей жизни. Как там было у Гумилёва, которого читала «Аврора»: и если нет полдневных слов звездам, тогда я сам мечту свою создам и песней битв любовно зачарую.

Сомнения, чёртовы сомнения. От одиночества на этой планете пухнет голова.

За окном иллюминатора уже третий день выл ветер. Вторую вылазку к морю пришлось отложить до более благоприятных погодных условий. Видимость нулевая, всё в рыжей пыли, сильный ветер сбивал бы с ног, а что творится на берегу моря и какие там волны, можно только гадать.

Надо было додуматься и взять с собой небольшую камеру, чтобы оставить её там и понаблюдать за морем.

Ну да ладно, подумал он, эта буря не может быть вечной.

Одно казалось странным – почему нет дождя? Есть море, есть ветер, и есть грязно-оранжевые тучи, затянувшие всё небо, а дождя нет. Ещё одна загадка планеты. Непонятно. Что-то здесь работает не так, как на Земле.

– «Аврора», скажи, пожалуйста, появились ли у тебя прогнозы насчёт того, когда закончится эта буря? – спросил Лазарев.

– Нет, командир. Я не могу сделать таких выводов. Я не знаю, – ответила «Аврора».

Третий день она отвечала одно и то же.

– Это самая сильная и долгая буря с момента высадки, – продолжил Лазарев. – И совершенно непонятно, когда она закончится. Может, мы наблюдаем смену сезонов? Может, это вообще на несколько месяцев или на полгода? Что ты думаешь об этом?

– Я не знаю, командир.

Лазарев вздохнул.

– И как ты думаешь, почему тут нет дождя?

– Я не знаю, командир.

Лазарев опять вздохнул, побарабанил пальцами по столу, посмотрел в иллюминатор.