– Летим, – прошептал он одними губами.
Нарастало давление, и его ещё сильнее вжимало в кресло. Он взглянул на приборы – всё в порядке, всё как надо, лишь бы не подвели расчёты, лишь бы хватило топлива.
Стиснув зубы до крови, он застонал.
Небо в иллюминаторе стало прозрачно-зелёным, а потом синеватым, а потом жёлтым.
– «Аврора», тридцать секунд, полёт нормальный, – сумел он проговорить пересохшими губами.
Через минуту перестало трясти, и Лазарев увидел, как за иллюминатором разливается холодная чернота, подёрнутая зеленоватой дымкой. В черноте блестели звёзды.
Он дотянулся до рычажка на пульте и включил переднюю камеру. «Рассвет» теперь можно было увидеть невооружённым глазом прямо по курсу.
Теперь – самое важное. Надо максимально сконцентрироваться и сделать всё, как надо. Это единственный шанс.
На расстоянии километра от «Рассвета» он включил программу стыковки.
Модуль слегка наклонило, и Лазарев увидел, что корабль приближается к нему со стороны стыковочного шлюза.
Господи, господи, лишь бы получилось.
– Давай, давай… – проговорил Лазарев и вдавил кнопку на пульте, чтобы дать модулю команду на стыковку.
Шлюз «Рассвета» приближался. Лазарев видел его на чёрно-белом экране. Ровно по центру. Отлично.
– Давай, давай… – повторил он.
Шлюз на камере всё больше и больше, и теперь надо выключить все двигатели и сбавить скорость. Теперь от него ничего не зависит.
До стыковки минута.
Тридцать секунд.
Десять…
Лазарев закрыл глаза и стал считать про себя.
Девять, восемь…