Четверо

– Судя по всему, попадём не совсем туда, куда надо, но постараюсь вырулить, – сказал он.

Маневрированию мешал сильный ветер, но дистанцию удалось сократить до сотни километров, а потом – ещё до двадцати.

Приборная панель показывала два километра до поверхности. Лазарев повернул голову к иллюминатору и увидел чёрный залив, врезающийся блестящей кромкой в песчаную равнину, и огромные круглые скалы у берега, и небольшой островок чуть подальше.

Надо сосредоточиться и посадить модуль.

До поверхности – пятьсот метров.

Триста.

Сто.

В иллюминаторе всё быстрее и быстрее пробегали песчаные дюны, холмы, валуны и скалы.

– Поехали, – неожиданно сказал Лазарев. Опять же скорее самому себе.

Он вздохнул, сглотнул слюну, всё ещё с привкусом крови, и дёрнул рычаг, перецепляющий основной парашют на симметричную подвеску. Затем снова включил маневровые двигатели, чтобы посадить корабль соплом вниз.

Их толкнуло и перевернуло на спину.

Лазарев, не убирая руки с пульта, сразу включил тормозные двигатели.

Модуль снова затрясло, снаружи протяжно зашумело, у Лазарева снова перехватило дыхание. Ещё немного, ещё совсем немного.

Он почувствовал глухой удар снизу.

Корабль больше не трясло.

Шум за бортом утих.

Через клубы поднявшейся за иллюминатором песчаной пыли было трудно что-то разглядеть.

– Сели, – сказал Лазарев.

Он сам не мог в это поверить. Остальные молчали.

– Сели, – повторил он.