Каждый выбирает

— Чудик, о каком беспокойстве ты говоришь? Откуда ты вылупился?

— Извините, если что не так. Я совершенно здоров.

— Ха, посмотрись в зеркало, прежде чем болтать глупости. Но все же ты молодец, что не плачешься, не стонешь. Я боялась, что придется не один день за тобой ухаживать.

Как она красива, подумал Ван, глядя на капли воды, блестевшие на ее груди. Безукоризненные формы, как на классическом рисунке. Соски такие большие… Женщина перехватила его взгляд и снисходительно почмокала губами.

— Ишь ты, от горшка два вершка, едва живой — а туда же, — усмехнулась она, присаживаясь рядом на колени. Помолчала, потом уважительно сказала: — Одно слово: герой. И сколько тебе лет, мой герой?

— Пятнадцать, — солгал Ван, не моргнув и глазом. Приличный человек не врет без веской причины, вспомнились слова Кокроши. Почему-то казалось, что причина эта есть. И очень весомая.

— Совсем большой мальчик, — с доброжелательной издевкой сказала женщина.

Встала, принялась расхаживать по комнате, с интересом поглядывая на него.

Ван вобрал в себя побольше воздуха. Он знал, что выглядит старше своих сверстников. И не только он, но и Георгий, Олмир и даже низенький Аполлон. Кокроша как-то обмолвился, что профессор Макгорн «ради гармонии» искусственно ускорил физическое развитие мальчиков, учащихся в королевском лицее. Так вроде бы надо было сделать, чтобы они лучше усваивали учебный материал и не отставали от девочек.

— Голова не кружится? Нигде ничего не болит?

— Нет. Я в самом деле здоров. Чувствую себя хорошо.

— А зачем здесь появился?

Вану показалось, что незнакомка вкладывает в свой внешне невинный вопрос больше, чем он того стоит.

— Да так, — неопределенно сказал он, — посмотреть, себя показать.

— Молод еще себя показывать, — с еле заметным осуждением, совсем по-матерински сказала она. И вновь принялась шагать по комнате. Но теперь целенаправленно, по частям разглядывала его. Под ее изучающим взглядом Ван не знал, куда деться. Возбуждение его, тем не менее, росло. Пришлось сесть, обхватив колени рукой.

Женщина, заметив его неловкость, ехидно улыбнулась.

— В самом деле тебе пятнадцать? Не обманываешь?

— Скоро шестнадцать будет, — решил упорствовать Ван. Если уж солгал — признаваться ни в коем случае нельзя.

Она подошла, вновь опустилась на колени, бережно провела рукой по повязке на голове.

— А почему мы такие дрожащие? Почему нам дома, среди обычных людей не сидится? На подвиги тянет?