— Ого! — у Василия вытянулось лицо.
— Никакого «ого». Я в седьмом классе училась, а он только после института пришёл. Недавно видела его — что в нём нашла тогда, не знаю. Но блестящая карьера художника… и скульптора, вероятно, провалилась из-за несчастной любви.
— А я на первом курсе Академии сбежать домой хотел, — признался Вася Крыж. — У меня три сестрёнки маленькие, старшая в тот год в первый класс пошла. Мать всё время на работе, одна нас поднимала. Я их, считай и вырастил. Дашку, Машку и Наташку. Скучал жутко. И мать с ними не справлялась.
Наташа с интересом посмотрела на него:
— И что? Передумал сбегать?
Крыж поморщился, уселся на мат, скрестил ноги:
— Удгрин отловил. Не выпустил. Аннулировал увольнительные, дал с матерью по закрытому каналу переговорить.
— Боз Удгрин? — Ульяна недоверчиво изогнула бровь.
— Мировой мужик, кстати, — Василий посерьезнел.
— А он кто? Ну, в том плане, раса какая?
— Он клириканец, гуманоидизированный рептилоид. Суровый дядька, но своих в обиду не давал никогда.
— А я ещё нецелованный, — смущённо признался Тимофей.
Ребята переглянулись, не зная, как реагировать на такую откровенность и едва сдерживая улыбки. Артём одной рукой обнял парня за плечи, встряхнул беззлобно:
— Ничего, Тим, это дело поправимое.
Тимофей печально вздохнул:
— Сложно с этим…
— Да ну? — тут уже Крыж вскинул голову, в глазах отплясывали бесенята.
— Конечно. Мне и Ульяна, и Наташа нравятся. Как выбрать?
Артём тяжело выдохнул, отвернулся и откашлялся в кулак, отчаянно сдерживаясь.
— А они? Ты-то им нравишься? Как думаешь? — Крыж широко улыбался, и подмигнул девчонкам, покрасневшим до ушей. Тим вздохнул ещё более печально: