Нынешние планы не выглядели грандиозными, зато их практически невозможно было испортить. Нас ждала Ратушная площадь, украшенная фонариками и гирляндами. Ждали киоски с праздничным угощением. Дома из еды остался бумажный пакет и колбасный хвостик, так что будем кутить. Купим мидии, вишневое пиво и пирожные, разумеется, тоже — на то он и Новый Год. Но сначала приготовимся к выходу в свет. Гулять, так гулять: наденем
Жаль, что снег, по иронии Сущего, свалился на незадачливых путешественников. В Бергюзе его почти не было, и расстроенные малыши фруктового квартала не смогли слепить нормального Зимнего Деда. То, на что дети насобирали снега по всему скверу, вышло ростом в два локтя. Надень ему на голову ведро — спрячется полностью. Недоразумению выдали карандаш вместо морковки и цветочный горшок вместо ведра. Бороду из веток прикрепить не удалось, пришлось Деду остаться юным. Нянюшки наблюдали за хлопотами питомцев, рассевшись на скамейках поодаль. Отдельную скамью заняла целительница со своим помощником. В этот раз Злыдень терзал не перья, а связку перепутанного серпантина — получалось вполне праздничное конфетти. Филин выглядел абсолютно счастливым, а вот госпожа Шуэтт — ничуть. Это и понятно: праздники — время, когда отдыхают все, но не целители, пожарные и полиция.
Что ж, по крайней мере, мы точно не доставим им беспокойства!
Моя семья никогда не была чересчур верующей, ни старое, ни новое Писание, я не заучивала, в колледже мы проходили только новейшее, послевоенное. Именно из него я и почерпнула мысль: хочешь насмешить Сущее — расскажи ему о своих планах. Новейшее Писание вообще кладезь подобных афоризмов, отец как-то сказал, что его составляли на всю голову контуженные, но юмористы.
Так или иначе, думать о планах мне стоило тише. Или не думать вообще.
Мы с подругой надеялись хорошо провести день. Мы это и делали: наслаждались вкусами праздника, обменивались поздравлениями с совершенно незнакомыми людьми, поглазели на праздничный вертеп, спели пару песен за компанию с любительским хором на Ратушной площади. За компанию с ними получили за старание конфет — словно вернулись в беззаботное детство. Вслед за этим решили: детства на сегодня достаточно, пришло время для взрослых забав. На одной из ярмарок афиши обещали боксерские бои. Если верить афишам, все боксеры были прекрасны, как древние Эллирийские боги. Немного огорчала мысль, что божественной красоты там будет минут на пять — до первых разбитых носов, но Гортензия клялась, что бои — понарошку. Если бы не мое присутствие, она бы точно оборвала все афиши на память.
Дались ей эти прессы и мускулы. Хотя… почему бы и нет. Вот только…
Бокс — забава мужчин. Если среди направлявшихся к кассе зрителей и были женщины, они пришли с сопровождением. Чем ближе к шатру, тем неуютнее мне становилось. Внезапно Гортензия схватила меня за руку, а другую прижала к губам, призывая к молчанию. Потащила за собой непонятно куда, по-прежнему ничего не говоря. Странный маневр закончился по другую сторону кассы.
Спиной к нам стоял Ёршик, беседуя с воровато озирающимся человеком. Тот явно был с ярмарки, и он явно делал то, о чем я читала в книгах: собирал ставки. Похоже, брат Зи решил погулять, как взрослый.
— Засранец! — рявкнула Гортензия, сцапав брата за ухо. Его собеседник исчез так быстро, словно был еще и местным иллюзионистом. Стало ясно: сегодня мы не увидим, как красавцы разбивают друг другу физиономии. В глубине души я была благодарна Мило за это: не слишком хотелось менять чистый зимний воздух праздника на потную вонь шатра. Даже ради богов.
— Что-то холодно. Давайте вернемся домой, — предложила я Зи, аккуратно отцепляя ее от брата. Тот благоразумно помалкивал.
Гортензия сердито сопела, но сдерживалась. Ёршик выглядел виноватым, но молчал. Может быть, дело было в родственных узах. Может быть — в том, что я не подпускала их друг к другу. Трудно сказать наверняка. Кажется, когда мы подошли к квартире, у меня уже начали искрить волосы.
Дверь в квартиру была открыта. Не нараспашку — чуть-чуть. Но это ничего не меняло.
— Я запирала, — нахмурилась Зи.
— Дайте, я проверю, что за дела! — Ёршик вылез вперед и тут же получил профилактический подзатыльник.
— Иди, позови консьержа, — велела ему сестра. Мальчик поспешил вниз, лихо перепрыгивая через ступеньки: он не расстроился и не испугался, как мы.
— Глупый мальчишка, — покачала головой Зи. Я промолчала, разглядывая замок: если его и взломали, то аккуратно: на замочной скважине и дверном косяке не было ни царапины. Отдуваясь и сердито ворча, прибежал ванЛюп:
— Барышни, — начал он еще издали, — вы не ошиб…
— Абсолютно! — не дала я закончить обвинение в безалаберности. Хотела добавить что-то еще, но осеклась: не ожидала увидеть у консьержа оружие. Совершенно вылетело из головы, что он — отставной офицер, пусть и всего лишь таможенник. Со взведенным арбалетом старик вошел в квартиру, мы — следом за ним.
Пока старик обыскивал все мыслимые и немыслимые углы, мы с Зи поспешили проверить другое. Забавно: именно в такие минуты вдруг понимаешь, что для тебя наиболее ценно. Первым делом я бросила взгляд на каминную полку: портреты родителей и Карнеолы Миллер были на месте. Паспорт и деньги лежали в комоде, как и всегда. Я заглянула к Зи: та энергично расковыривала паркет. Ёршик устроился в кресле, демонстративно глядя в другую сторону. С торжествующим "Есть!" Зи вытащила из дыры жестянку. Наконец до меня дошло, что происходит.
ebooksa