Ген подчинения

— А я, — произнес шеф таким тоном, как будто готовился взойти на эшафот за свои идеалы, — пойду валяться в луже.

Глава 14. Волчья воля — 2

Ведьмино платье нашлось в самом низу моего шкафа, под лоскутным одеялом, которое я шила шефу на день рождения, но бросила, чтобы начать шить одеяло для его котенка — Василия Васильевича младшего.

Тот рос, как мне докладывали, не по дням, а по часам, и через месяц должен был уже переехать к нам — маленьких генмодов стараются отнять от неразумной матери как только это становится возможным, чтобы те не нахватались дурных привычек. Раньше и вовсе отнимали сразу же и выкармливали из бутылочки, но потом несколько профессоров нашей Медицинской Академии опубликовали исследование, что у генмодов, которые совсем не знали в детстве материнского тепла, пусть и неразумного, наблюдаются задержки в развитии и даже проблемы со здоровьем.

Платье это вызывало у меня хорошие воспоминания — может быть, поэтому я и не отдала его до сих пор на тряпки. Когда-то оно было красивого темно-зеленого цвета и считалось нарядным, хотя его и не сшили, а купили готовым и подогнали по фигуре (мне было тогда лет двенадцать, и я была такой плоской, что подгонки почти не требовалось). Потом я непоправимо испортила его чернильным пятном на подоле, и очень боялась, что Василий Васильевич станет меня за него ругать и больше ничего нарядного не купит. Но ругать он не стал. Даже разрешил подержать себя на коленях и погладить, поскольку я сильно плакала из-за этого пятна.

А потом заказал мне новое платье у портнихи. Как сейчас помню, оно было лазурно-голубым, и я надевала его на День города и на Новый Год в том году, а потом из него выросла.

Старое же стало мне с тех пор очень дорогим, поэтому его не раз надставляли, и я еще долго носила его с разными передниками — тогда они были в моде. Наконец из-за заплаток на рукавах оно было окончательно списано в утиль, но я еще сыграла в нем ведьму в постановке, которую мы готовили для родителей в пансионате. Мне было очень тяжело выйти на сцену и говорить перед всеми, но потом зрители мне аплодировали, и это было ужасно приятно!

В общем, теперь этому заслуженному бойцу модного фронта предстояло сослужить еще одну службу — по всей видимости, последнюю.

Я достала старую застиранную нижнюю с юбку с заплаткой — я ношу ее дома в определенные дни месяца, — надела и в таком виде оглядела себя в зеркале.

Ну да, нищенка как она есть!

Старое платье еле налезло на локти, потрескивало в плечах, и неприлично обтягивало грудь — ну это ничего, это я прикрою платком. Подол доставал только до середины икр, а дальше почти до лодыжек колыхалась пожелтевшая нижняя юбка. Заплатки и выцветшая ткань самого платья сразу же придали мне усталый, изможденный вид — особенно если чуть-чуть растрепать волосы…

Я переплела их в косу вместо обычного пучка, нарочно неаккуратно и слабо, чтобы выбилось побольше прядей. Вот так! Идеально. Прямо опустившаяся жительница какой-нибудь ночлежки из пьесы. Теперь только старую косынку сверху… нет, не косынку! Тряпку, которой я протираю полки! И отлично.

Только я нарядилась таким образом, как услышала с лестничной площадки голос Антонины:

— Анна, к вам пришли! Ждут в гостиной.

Пришли? Ко мне? Кто бы это мог быть?

Торопливо сдернув с волос старую тряпку, я достала из гардероба пальто, накинула его сверху на платье и прямо в таком виде прошла в гостиную. Я не сомневалась, что это какой-нибудь коммивояжер, предлагающий новые подписки или чудодейственные средства для блестящего меха — их шеф всегда направлял ко мне. Этому народу сгодится.

Однако посреди гостиной стояла Марина, с любопытством разглядывая пейзажи на стенах.

— Аня! — она просияла, увидев меня, и снова у меня что-то дернулось в груди от того, как непривычно это прозвучало. — С тобой все хорошо? — теперь в ее голосе легко читалась тревога.

Еще бы: она увидела меня растрепанной и почему-то в теплом пальто.

Вздохнув, я сбросила пальто и повесила его на спинку дивана. Выражение лица Марины стало еще изумленнее.