Книга крови

– Она хитрюга. Уж она найдёт какой-нибудь способ разобраться с этой отвратительной Рашель Химмель. И кто знает, может быть, и со своим отцом.

Глава девятая

Когда выстрел отшвырнул тело её отца на дверь камеры, Кэт осталась сидеть на краю койки, по-прежнему вытянув вперёд руку с оружием.

Она ожидала, что в ней вскипит водоворот чувств: вина, ужас, сожаление, – однако ничего подобного не произошло. Мысли её текли медленно, словно пузырьки воздуха, поднимающиеся к поверхности океана через тёмные и холодные глубоководные сферы.

Она чуть не дала ему уйти. Но Марш не был готов выполнить даже её последнего желания – дать ей возможность ещё раз поговорить с Рашель и вымолить помилование для Финниана. Отец до последнего ускользал от ответственности за исполнение смертного приговора, однако в тот момент он взял эту ответственность на себя. В эти секунды жизнь Финниана была в его руках. И он ответил «нет».

Каковы бы ни были чувства, которые Кэт когда-то испытывала к отцу, от них не осталось и следа. Она не ощущала гнева, когда спустила курок револьвера. Ни гнева, ни разочарования, ни даже грусти. Только неотвратимую решимость.

Отец отказался хотя бы рассмотреть возможность спасти Финниана. А теперь он лежал уткнувшись лицом в пол – чужой человек в сером костюме, с дыркой в спине размером с мелкую монету. На двери алело единственное кровавое пятно от выстрела, от него к порогу стекала тонкая красная струйка не шире книжной закладки-ляссе́. Пуля пробила его тело навылет и оставила в двери вмятину, одну из многих, украшавших её, которые были оставлены заключёнными за долгие годы.

Взгляд Кэт фиксировал незначительные детали: положение пальцев его правой руки – как будто они пытались сложить загадочный знак; задравшаяся левая брючина, обнажившая щиколотку; редкие волосы на затылке. Странно, она только сейчас заметила, что он начал лысеть. На туфле развязался шнурок.

В какой-то момент Кэт осознала, что за дверью почему-то не бьют тревогу. Её выстрел наверняка прогремел на всю тюрьму, перед её камерой был выставлен караул, и наверняка поблизости были и другие люди. Возможно, впрочем, что ей это только казалось. Оттого, что выстрел был произведён в узкой камере, он прозвучал оглушительно. У Кэт заложило уши, и она не в состоянии была что-то услышать. В коридоре, однако, не было слышно ни голосов, ни сирены, ни поспешного топота гвардейцев. Полная тишина. По-видимому, такая же полная тишина царила теперь и в голове её отца.

Кэт как заворожённая наблюдала за тем, как её рука опускается всё ниже, отбрасывает оружие к противоположной стене камеры, постепенно осознавая, что решение бросить револьвер не было её собственным. Оно пришло извне.

Дверь распахнулась. В стальном проёме стояла Рашель с полуоткрытой сердечной книгой в руках. Послушная её воле, Кэт поднялась и шагнула из камеры в коридор. Чтобы выйти, Кэт пришлось перешагнуть через труп отца, но это было нетрудно. Он больше никогда не будет стоять у неё на пути.

За её спиной Рашель захлопнула дверь. Ощущение транса постепенно уходило.

– Я не была уверена, что ты сможешь это сделать, – сказала Рашель.

Ни справа, ни слева от них не было стражи.

– Где Финниан?

Казалось, Рашель сканирует её взглядом.

– У тебя действительно один только Финниан в голове. Твой отец…

– Я сделала то, что от меня требовалось, и не нуждаюсь в нотациях по этому поводу!

– Конечно нет. И это было твоё решение. Я перехватила твоё сознание, только чтобы заставить тебя выбросить оружие и ты не наделала больше никаких глупостей, когда увидишь меня.

– Я знаю.