Память, что зовется империей

– Два Картограф встает с солнцем, а я – вместе с ним. – Пять Агат пожала плечом. – Вам что-нибудь нужно, госпожа посол? Чай? Конкретная книга?

Махит раскрыла ладони на коленях. Ей не хотелось относиться к Пять Агат как к слуге; и нельзя было позволять себе забыть, что эта женщина, пусть и такая же босоногая и просто одетая, – главная ассистентка Девятнадцать Тесло. И, следовательно, как минимум вполовину такая же опасная, как ее хозяйка.

– Нет. Если только вам не захочется рассказать что-нибудь об императоре, – сказала она. – Я вчера весь вечер просматривала новостные трансляции, но для них надо быть в курсе местных политических переживаний, которых у человека вне Города быть не может – не говоря уже о не-тейкскалаанцах.

– Что вы хотите знать из того, что могу знать я? Я даже не патрицианка, госпожа посол. – У Пять Агат была привычка говорить – если только речь не шла о ее сыне – с такой сухой самокритикой, что юмор почти что не считывался. «Даже не патрицианка», но при этом слуга эзуазуаката – пост куда важнее, пусть номинально и ниже ступенькой.

– Судя по вчерашнему, я приняла вас за аналитика, а в этой профессии, наверное, даже к лучшему, что вы не патрицианка, – сказала Махит. Как фехтование; только более дружелюбное, чем с Девятнадцать Тесло. Пока что.

– Ладно, – сказала Пять Агат с намеком на тейкскалаанскую улыбку, слегка расширив глаза. – Я аналитик. Что вы хотите знать из того, что могу знать я?

«И из того, что ты готова рассказать», – подумала Махит.

– Почему у его сиятельства Шесть Пути нет определенного наследника? Даже если у него нет ребенка от своего тела, он вполне мог бы завести ребенка от своей генетики. Или назвать наследника из неродных.

– Мог бы, – сказала Пять Агат. – Более того, так он и поступил.

– Да?

– Он выбрал троих. Трое названных сонаследников, и ни у кого нет преимущества перед другими – они все соимператоры. До станционников не доходят централизованные новости? Когда он назначал последнего преемника – Тридцать Шпорника, – по всем новостным трансляциям месяцами не было ничего, кроме церемонии.

– Мы не тейкскалаанцы, – сказала Махит, размышляя при этом о Тридцать Шпорнике, о ком Девятнадцать Тесло говорила, что он эзуазуакат, как она сама, а также выигрывает от общественного страха. Общественный страх – и попытки взять в свои руки импорт-экспорт в пользу планетных активов его собственной семьи. – Как к нам попадут централизованные трансляции?

– И все-таки. Может, вы и живете в двух месяцах пути на корабле, это еще не значит…

– Мы как-то справляемся, – выразительно ответила Махит и следила, как Пять Агат сухо поджала губу, заметив свою ошибку, – то, что она подсознательно решила, будто все во вселенной хотят ровно того же, что и тейкскалаанцы. Махит смилостивилась над ней и продолжила: – Хоть нам и неизвестно, чем Тридцать Шпорник заслужил такой титул.

– Его превосходительство Тридцать Шпорник – из самых недавних эзуазуакатов императора. Он очень быстро возвысился при дворе – благодаря своей мудрости и… – Пять Агат многозначительно покачала ладонью, – возможно, благодаря крепким семейным связям с патрициями на планетах Западной Дуги.

– Понимаю, – сказала Махит. И решила, что и правда понимает. Когда Шесть Путь назначил Тридцать Шпорника соимператором, он усиливал поддержку со стороны богатых обитателей систем Западной Дуги. Семье Тридцать Шпорника вместе с другими семействами патрициев из того сектора – далекой череды систем, богатых собственными ресурсами и производством и плотно связанных прыжковыми вратами, – гарантировано право голоса не только при нынешнем правительстве, но и при следующем. И – если Махит правильно понимала центробежный характер всех попыток узурпации, прославлявшихся в тейкскалаанской истории – заодно император не давал обеспеченным, но удаленным аристократам повода поддерживать кого угодно, кроме Тридцать Шпорника. Бунты под предводительством яотлеков (как происходящий прямо сейчас почти-бунт Один Молнии, о ком повсюду кричали в Городе) зарождались в уголках империи, где народ предан своим командирам, а не какой-то далекой фигуре во дворце. И спонсировали их часто именно такие люди, как семьи с Западной Дуги. Наделив Тридцать Шпорника властью, император сделал так, чтобы его семья сохраняла преданность тому, кто эту власть даровал, то есть его сиятельству Шесть Пути.

– Вы все сами поймете, когда познакомитесь с Тридцать Шпорником, госпожа посол.

– А остальные преемники? Вы сказали, их трое.

– Восемь Виток из Юстиции – ей почти столько же лет, сколько его сиятельству, они яслироды…

Махит прочла достаточно новеллизаций начала восхождения Шесть Пути, чтобы вспомнить Восемь Виток; сестра либо по крови, либо по чувствам, жестокий политик, стоящий за военными успехами и милостью солнца, которыми благословлен император. Махит кивнула.