Память, что зовется империей

Восемь Антидот пожал плечами.

– Вы знали, – сказал он, – что если окунуть пальцы в цветы, то хуэцахуэтлы будут пить нектар у вас с рук? У них длинные язычки. Им даже не придется вас касаться.

– Не знала.

– Лучше уходите, – сказал Восемь Антидот. – Вы совсем не там, где вам место.

– Похоже на то, – кивнула она. – Спокойной ночи, милорд.

Казалось, что к нему опасно поворачиваться спиной, хоть ему и десять лет. (Возможно, как раз потому, что ему десять лет и он настолько привык, что люди от него отворачиваются, что мог этим пользоваться.) Махит думала б этом всю дорогу в зал, удаляясь от сада и его обитателей.

«Им даже не придется вас касаться».

* * *

Какой-то добрый человек позаботился о придворных и чиновниках, которые проводят в этом лабиринте целые часы на ногах, и поставил ряд скамей вдоль одного коридора у банкетного зала с солнечным троном. Большинство были заняты, но Махит нашла в углу совершенно пустую и опустилась на холодный мрамор. Бедро еще поднывало. Она уже совершенно протрезвела, а еще – вымоталась, и это чувствовалось сильнее всего, а каждый раз, как закрывались глаза, вспоминался Восемь Антидот в саду с птицами.

«Не скучает ли он по тебе, Искандр?» – подумала она, и снова тишина в разуме показалась незаполняемым пробелом, ямой, куда можно провалиться. Она прислонилась к стене спиной и старалась дышать ровно. В десяти метрах из зала слышались голоса толпы – приглушенный смеющийся рев. «Что ты рассказал ему о нашей станции?»

Она даже не заметила, как рядом сел мужчина, – не открывала глаз, пока он не похлопал тихонько по плечу и она не встрепенулась. Это был тейкскалаанец (естественно, кого здесь еще ожидать), непримечательный, без формы какого-либо министерства – просто человек средних лет в многослойном темно-зеленом костюме, расшитом множеством мелких темно-зеленых звездных вспышек, с таким лицом, которое она не могла и надеяться запомнить.

– …что? – спросила она.

– Вы, – сказал тот с величайшим удовлетворением, – не носите этот значок.

Махит почувствовала, как хмурится лоб, и велела лицу принять обычную невыразительность, приличную в Тейкскалаане.

– Со шпорником? – угадала она. – Нет. Не ношу.

– Так бы и угостил вас сраной выпивкой, на хрен, – сказал он. Махит чувствовала, как от него разит перегаром. – Маловато здесь таких, как вы.

– Правда? – опасливо ответила Махит. Хотела встать, но пьяный незнакомец схватил ее за запястье и держал.

– Слишком мало. Кстати – вы не служили на флоте? По виду точно служили на флоте…

– Я никогда не служила, – сказала Махит. – Не в том смысле…

– Ну и зря. Лучшие десять лет, что я отдал империи, и там пригодится такая высокая женщина – и не важно, что вы родом не из Города, всем плевать, если вы идете за яотлеком и готовы умереть за товарищей по оружию…

– В каком полку вы служили? – выдавила Махит.