– У меня к тебе есть секретное поручение, ― сказал он, зная, что девчонка купится и будет слушать его. ― Сейчас, когда все на время похорон будут сидеть по домам, ты должна пойти в дом стражи и выкрасть оттуда расписание караулов на сегодняшний день. Потом ты его принесёшь Леа, она будет тебя ждать. Поняла?
– Зачем? ― проницательно спросила Шуша.
– Расскажу потом, если сделаешь, ― пообещал Харуун. ― И тебя никто не должен видеть. Сделаешь?
– Сделаю, ― кивнула Шуша. Её глаза горели азартом. ― Знаешь, как я по крышам лазаю?
– Молодец, ― сказал Харуун. ― Мне пора, доброй воды.
Он помчался по улице назад, как сумасшедший, и, завернув за угол, понял, что всё же не опоздал. Тело Туркаса как раз выносили из больницы и укладывали на телегу. Харуун замедлил шаг, к повозке подошёл запыхавшись.
– Я готов, ― сказал он. Рядом с телом на телегу уложили несколько лопат, Харуун протянул руку за копьём, проверил кинжал на поясе. Свиньи, запряжённые в телегу, недовольно похрюкивали, и один из стражников взял их под уздцы.
Почти все, кто собрался на похороны, были из стражников ― как будто сговорились. Был здесь Мелле, была Алексис, Лиам, Якоб и некоторые другие. Пришёл Элтар и ― нежданно ― Малика.
Похоронная процессия двинулась вдоль по улице, в тесных местах растягиваясь. Харуун шёл прямо за телегой и видел перед собой тело Туркаса в саване. Ноги его качались туда-сюда. Кто же убил несчастного? Кто отравил его воду и поднёс ту глиняную чашку к его губам?
Процессия достигла ворот. По распоряжению Ватракса, который был здесь, одетый в свою блестящую броню, ворота стали медленно открываться, пока стражники налегали на ворот с цепями. Харуун смотрел, как ползёт вверх большая деревянная створка, зажатая каменными стенами, и не чувствовал совершенно ничего ― ни страха, ни волнения, которые предшествовали выходу наружу, за защищённые стены города.
Повозка решительно въехала под сень листвы. Здесь бывшая улица шла дальше. Лес полностью покорил бы это пространство, если бы не люди, которые на какое-то расстояние расчищали дорогу от мелкой поросли, чего сверху не было видно из-за пышных древесных крон.
Было непривычно видеть вокруг себя не каменные дома, а деревья и кусты. В кустах что-то шуршало, лесная прохлада сглаживала жар летнего дня. Ноги Туркаса подпрыгивали и тряслись сильнее на неровной почве, позванивали приготовленные лопаты.
Впереди шёл стражник с копьём наготове, следом ехала повозка, затем шёл Харуун и за ним двигались все остальные, вооружённые, настороженно посматривающие по сторонам. Удалиться на половину мили в глубь им в таком малом числе ещё можно было, но и тогда не следовало терять бдительность. Уходить дальше уже было опасно ― не успеешь добежать до ворот, если вдруг что. Как Туркас ухитрялся выжить в этом безумии, где всякая тварь норовила сожрать? Что он ел? Как пил отравленную воду? Теперь уже не спросить…
Как бы вторя мыслям Харууна про отравленную воду, впереди показался ручей, который пересекал дорогу в этом месте. Ручей перепрыгивали, опираясь о копья, боясь коснуться воды даже носком обуви, закрывались и отскакивали подальше, когда телега тяжело переваливала через него, разбрызгивая чистую только на первый взгляд воду.
Мог ли Туркас умереть не от яда, который ему поднесли в чашке, а от яда, который несколько месяцев копился в его теле?
Наконец процессия добралась до того места, где повозка уже не могла проехать. С этого места разведчики должны были идти куда осторожнее, пробираться сквозь заросли, постоянно держа друг друга в поле зрения и следить, чтобы не наткнуться, например, на гнездо бесцветных шершней. Харуун не знал, почему шершни называются бесцветными, может, это значило, что когда-то они были цветными ― но он точно знал, что встреча с ними сулит смерть.
Лиам и Элтар сняли тело Туркаса с повозки и понесли, взяв за ноги и за плечи. Остальные, в том числе и Харуун, охраняли их, посматривая по сторонам.
– Давайте здесь, что ли, ― сказал наконец Элтар, когда они набрели на относительно ровное место.
Кладбищ в городе не устраивали, не ставили могильных камней и памятников, как бывало раньше. Эта традиция выродилась, оставив только саму церемонию. Никто не стал бы ходить в лес, чтобы навестить могилу близкого человека, он просто оставался в летописях и в памяти живых, потому и в том, чтобы отмечать место погребения, не было смысла. К тому же дикие звери часто раскапывали могилы и пожирали трупы, как ни старайся зарыть поглубже. Люди делали что могли ― остальное было напрасной тратой сил, которые можно было употребить на благо города.
Туркаса положили на землю, Харуун принял у кого-то лопату и наметил контуры могилы. Первым вонзил лопату в тяжёлый пласт, откинул в сторону, перевернув травой вниз.
ebooksa