Именем Корпорации!

Глава 51

Пустыня Александрии медленно остывала после долгого дня. Палящее солнце уже закатилось за горизонт, подарив милосердную ночную передышку после долгих часов нестерпимой жары. Всё тот же ветер, что и миллионы лет назад, вяло трепал невидимыми пальцами верхушки барханов, осыпая их вниз и рождая крошечные воронки песчаной пыли, исходящей жаром, как и всё вокруг. После наступления темноты жаркое блюдо песков почти мгновенно начало превращаться в холодеющий труп местности, не оставляя и следа от пережитого адского пламени. Сумерек здесь не бывало. Вот только что, казалось бы, дневной свет приносил дрожащее марево стоячего воздуха, липкой плёнкой покрывая всё вокруг, как тут же сухой пыльный жар сменился подступающим холодом, а на небе полыхнули тысячи незнакомых созвездий, да и где-то совсем близко от поверхности засветилась щербатая луна.

– Видишь что-нибудь? – тихо прошептал Патрик, едва шевеля губами. Спенсер молча кивнул, не потревожив ни одной песчинки.

– Ты не выпендривайся, ты руками покажи, – тут же зашептал Патрик. Агент спохватился, вспомнив, что наномодификация здесь есть только у него, и отвлёкся от созерцания развалин древнего города вдалеке.

– Вижу, – шепнул он. Вуниш едва слышно заёрзал за барханом, где все трое предпочли ждать развязки общих приключений. Восходящая луна светила им в спину, но положенных теней никто из прибывших не отбрасывал, зато получал отличную видимость всего происходящего впереди, в лунной дорожке света. Спенсер, облачённый в лёгкую броню, сливался с местностью в режиме хамелеона, маскировочное поле которого наглухо блокировало даже тепловое излучение, рассеивая его на местности. Пока песок ещё хранил остатки дневного тепла, Спенсер легко мог бы залечь даже в паре метров от развалин, не рискуя быть обнаруженным ничем, кроме острого зрения участников тайной встречи. Но песок в пустыне остывал слишком быстро, а жить агенту хотелось целым, потому для дислокации и была выбрана ямка за барханом в сотне метров от развалин. Наномодификации позволяли Спенсеру преодолеть стометровку без особых усилий, не потратив ни капли пота на пробежку. Гриффин же вовсе не собирался вылезать из-за песка, пока агенту или его недолеченному, зато упрямому, пациенту Вунишу в очередной раз не оторвут нужную часть тела. Патрик же, в свою очередь, справлялся с подобными пробежками благодаря исключительно силам собственного тела и постоянным измывательским тренировкам. Сейчас, правда, инквизитор вряд ли бы пробежался по предательскому песочку совсем без напряжения, но упрямство Патрика победило в борьбе со здравым смыслом и мнением доктора Гриффина.

Вывихнутое плечо Вуниша покоилось в намертво зафиксированной перевязи, дополнительно подстрахованной двойной защитой щитков. Военная модификация фиксирующей повязки разрабатывалась как раз на случай, когда ранения боевой единицы не должны были останавливать его от продолжения суицидальной полевой деятельности. Время, проведённое в автохирурге, конечно, не было потрачено зря, но для полного восстановления и безопасной работы конечности оставалось ещё далеко.

Внезапно тёмное пятно развалин древнего храма вспыхнуло изнутри, заставив Спенсера, настроившего зрение на ночной режим, выругаться и отвернуться. Через мгновение вспышка исчезла, а из руин показались невысокие фигурки, едва видимо подсвеченные серебристым светом луны за спинами ожидающих.

Потом исчезли и фигурки, будто скользнув в ткань пространства. Патрик закрыл глаза, приняв расслабленную позу, пока Спенсер пытался рассмотреть происходящее, на всякий случай снимая предохранитель со встроенного в бронекостюм оружия.

– Это мотыльки, – каким-то размеренно глухим и чужим голосом произнёс Патрик, не открывая глаз, – я их вижу по следу в пространстве. Сейчас, когда их защитные костюмы полностью приспособились к рельефу и краскам местности, вы их не увидите, пока они сами того не захотят. Да и то, будет лишь размытое пятно в пространстве, словно марево воздуха.

Гриффин как-то странно посмотрел на Патрика, потом на Спенсера. Агент пожал плечами, продолжив наблюдение, будто говоря о том, что мало ли, чему там могли научить инквизитора в его Ордосе.

Патрик тонко улыбнулся, возвращаясь к реальности. Некоторое время его взгляд оставался расфокусированным, но потом снова стал осмысленным и пронзительным.

– Ну не сейчас же мне задвигать вам про возможности человеческого организма, – как-то виновато пробурчал он, пожимая плечами. Гриффин флегматично склонил голову на бок, подразумевая, что и потом от инквизитора вряд ли можно будет добиться раскрытия всех его тайн.

– Внимание, готовность номер один, – подобравшись и напрягшись, произнёс Спенсер. Льюис с Патриком едва не запороли всю маскировку в попытке рассмотреть изменения в происходящем. Гриффин дёрнулся было вперёд, высунув голову, но Вуниш вовремя осадил его, расплатившись за свой рывок шуршанием струек песка, сползшими с бархана, и непродолжительной вознёй.

В темноте пустыни что-то неуловимо приближалось, больше всего напоминая одинокого пса, бегущего по следу. Существо на мгновение исчезло за очередным барханом далеко впереди, а потом появилось прямо посередине лунной дороги на песке, встав во весь рост и вовсе не скрывая своего присутствия. Бег на четырёх лапах неуловимо быстро сменился неторопливой походкой на двух ногах, что придавало фигуре обманчивую расслабленность движений профессионального убийцы.

Кловис шагал по песку, вслушиваясь в его шорох под ногами, вдыхая запахи остывающей пустыни, и с тоской думал о чём-то безумно далёком, оставленном когда-то в подобном месте. Было ли это частью его человечности, взамен которой суровый бог-койот подарил ему способность к метаморфозе, или же являлось просто воспоминанием о прошлом, Инульгем не знал. Но сильно надеялся, что тем самым даром, частью его самого, стало однажды положенное на алтарь живое сердце. Его сердце. О том, было ли это метафорой или когда-то случилось с ним на самом деле, он старался не думать.

Тогда была такая же тёмная и звёздная ночь, песок всё так же шуршал под ногами, и лишь где-то на горизонте ярким заревом горел огромный костёр в честь нового бога, спасшего его от смерти и принявшего смерть всех остальных членов племени, как данность.

Он хотел жить тогда, хотел и сейчас. И глупые мысли Грея по поводу чистоты тела, вреда нанов и прочих моральных фрикций, никак не интересовали Кловиса. Он был жив, здоров и полон сил. А человеческий облик… что до него? Когда-то давно люди вообще передвигались на четырёх конечностях, сбивая палкой бананы и лопали друг друга от нехватки мяса в суровые времена. И что же теперь? Ратовать за возвращение к корням? Так давайте снова обрастать шерстью, лупить дубинами слонов и совокупляться с прямой роднёй.

Какая разница, как ты выглядишь в глазах окружающих, если ты способен существовать вне общества, быть себе хозяином и следовать только своим путём? Жизнь, в какой бы форме она сейчас не протекала по жилам Кловиса, была для него куда ценнее какого-то там генотипа человека. И те идиоты, которые ударились в религию Грея, могут сколько угодно кричать о вреде нанов. Он переживёт их всех, как пережил уже многих.

Единственное, что его сейчас интересовало, так это причина встречи, назначенной мотыльками. Впрочем, как и выбранное место. Инульгем понятия не имел, выбрали ли они Александрию случайно или докопались до источника тех повреждённых нанов, что он отдал им в последнюю встречу. Но они сказали, что нашли выход, сумели заставить наны заработать вновь, дали Кловису надежду на продолжение жизни. И тонкий голос паранойи, вопящий о том, что мотыльки не должны были знать о повреждённых нанах, выдаваемых Кловисом за штамм самых обычных при обмене, притухал и замолкал от предчувствия перспективы кульминации долгих лет поисков ответа, как можно исправить заданный срок работы невидимых помощников жизни.

«Во имя Корпорации!» – иронично подумал он, оскалившись. – «Интересно. Каково это – быть спасителем человечества?»