Сеть

– Что, ты разве и с музыкой… экспериментировал? – спросила Юлия мужа.

– Нет, просто, когда мы с господином Раудом обсуждали машину, я объяснил, что, в принципе, с ее помощью возможно осуществлять, так сказать, «перевод» визуальных образов, возникающих в одном сознании, в звуковые…

– … Вербальные, пластические, какие угодно!.. – нетерпеливо подхватил Донатас, блестя глазами.

– То есть? – спросил Рахья.

– То есть на месте сегодняшнего реципиента-скандалиста мог бы быть, например, композитор, и он воплотил бы художественный образ из сознания Казимира в музыкальном произведении. И это вовсе не привычное нам «навеивание» одного образа другим, – нет! Это точное компьютерное улавливание структурных соответствий вымысла из психики художника, и точное же перенесение этих соответствий из сферы, допустим, визуальной – в звуковую, или наоборот! Представляете, какую можно ожидать оригинальность, какого радикального преображения и обновления искусства?! – ответил господин Рауд и продолжил: – Да и вообще, это изобретение вызовет просто переворот в искусстве, полностью изменит его. Благодаря этому ноу-хау, для того, чтобы насладиться музыкой, живописью и так далее, достаточно будет войти в сознание автора…

– Интересный вариант реализации основного принципа концептуализма. Главное в творчестве – не воплощение, а идея, – улыбнулась Юлия.

– Насчет «перевода» – это любопытно, – вздохнул Рахья. – Жаль, Рафаэля нет в живых; хотелось было бы послушать его «Мадонну», «превращенную» в музыкальную пьесу…

– Да это пока вряд ли осуществимо. Аппарат может работать лишь с живым, действующим сознанием, – сказал Казимир и задумался, опустив глаза, а затем продолжил:

– …хотя, в принципе, теоретически я не вижу препятствий для того, чтобы попытаться отсканировать и «перевести» реальное полотно в психовиртуальный образ… Это интересно!.. – оживился Казимир, взглянув на Рахью.

– Да-а! – поддержал Рауд, и продолжил: – И ведь, вероятно, этот аппарат может быть применен не только в искусстве? Ведь суть изобретения – в возможности соединения разных сознаний и оперировании их состоянием, возможность использовать психические свойства других пользователей как свои?… Черт возьми! Я бы хотел попробовать прямо сейчас! – возбуждённо проговорил Рауд.

– Что попробовать? – спросила Юлия.

– Войти… Войти в другое сознание, установить контакт… Узнать, что это такое! Это возможно?

Донатас смотрел на Казимира вопросительно и почти умоляюще.

– А вы не будете против, если я попрошу… уступить мне? – вдруг и несколько робко, что не вязалось с его басом, спросил Рахья.

Остальные молча воззрились на него.

– Мои помощники беспрестанно убеждают меня в практической полезности Психонета, и всяких технических новинок, подобных вашей… российский бизнес, как пишут, уже вовсю использует эти новейшие формы связи… хотелось бы ознакомиться в деле… – попытался аргументировать свою любознательность Рахья всё тем же неуверенным тоном, заставив остальных испытывать неловкость оттого, что этот «денежный туз» и «большой человек» проявляет такую робость.

– Н-ну… в принципе… – произнёс Казимир.

– Слушайте, это же шикарно! – Донатас встал и отодвинул стул. – Эксперимент продолжается! Любопытно, на языке каких образов будет происходить взамодействие псюхе биржевого деятеля и псюхе художника?

Все, кроме Казимира, в нерешительности продолжавшего сидеть, встали со своих стульев. Затем Казимир тоже поднялся, и компания, лавируя между столиками, отправилась в зал, где проходил эксперимент. На них никто не обратил внимания, лишь двое или трое бросили взгляд.

Зал был пуст; аппарат, все так же освещенный софитами, возвышался на ринге. Донатас, пропустив остальных, прикрыл тяжелую дубовую створку двери.