На лекции по истории «эсэмэски» стали приходить так часто, что я едва успевала читать их, уткнувшись носом в телефон. Пришлось даже чистить его память, удаляя старые, ненужные сообщения. Некоторые были довольно смешные, а когда я прочла одно из них, то не удержалась и издала тихий смешок.
— Матвеева? — раздался недовольный голос преподавателя.
Я встала.
— Ты пришла сюда для того, чтобы получать знания, или развлекаться с телефоном?
— Извините… — я выключила звук, но тут же пришло новое сообщение, которое я прочитала уже под столом.
Я не могла ни о чём думать, кроме как о Вадиме.
С тех пор, как он поцеловал меня на той лыжной прогулке, прошла уже почти неделя, но он больше не делал никаких попыток к сближению, общаясь со мной чисто по-дружески, словно ничего между нами не произошло, хотя я молча страдала, не зная, как себя вести, и мечтала о продолжении.
Но, когда я уже почти совсем потеряла надежду, он неожиданно подождал меня у выхода после занятий, предложив проводить до общежития, но вместо этого мы прогуляли остаток дня по городу допоздна. Я ему рассказывала о своей жизни в Велиже, о бабушке, Джеке, о том, как я работала в ветклинике, а он слушал меня с таким вниманием и живым интересом, что во мне снова зародилось радостное предчувствие: я ему небезразлична.
Мы обменялись телефонами и договорились на ближайшие выходные о походе в клуб, где выступала какая-то американская рок-группа, — чего я обычно никогда не делала и не любила, но ради него была готова пойти хоть на Голгофу. Он купил для меня в первом попавшемся ларьке красивые, правда, несколько вялые розы; я их взяла — и слова ему не сказала, боясь оскорбить.
— Тебе не надоело обслуживать этого проходимца? — как бы «между прочим» поинтересовалась Оля вечером.
— О чём это ты?
— О Погодине, конечно. У тебя с ним что-то есть?
— В каком смысле?
— В прямом. Он спит с тобой? — бесцеремонно спросила она.
— Нет! С чего ты взяла? — возмутилась я.
— Хм… — разочарованно хмыкнула Ольга. — Тогда я тебя вообще не понимаю…
На следующий день, едва закончилась последняя пара — и мы стали собираться, он снова неожиданно поцеловал меня, но теперь уже на глазах у всей изумлённой группы. У меня захватило дух, и мои сомнения окончательно рассыпались в прах. Он любит меня так же, как и я его; может, он тоже всё это время не решался признаться в своих чувствах и ждал удобного момента. Я ощущала себя кем-то другим, будто я — это не я; и всё, что со мной происходит, — не мои чувства и будоражащие воображение мысли. Но, возможно, так ведут себя все влюбленные женщины? Я этого не знала. Я видела многие недостатки Вадима, но прощала их, выискивая только достоинства. Единственное, что меня смущало: я никак не могла найти ответа на один вопрос. Я не могла понять, что может связывать такую, как я, с таким, как он. Девяносто девять процентов моих мыслей были заняты им. И я была готова накинуться с кулаками на любого, кто посмеет сказать про него хоть одно плохое слово.
Прошло чуть больше трёх недель, которых я не заметила. Я привязалась к Вадиму ещё больше. В Центре Магии без крайней необходимости я предпочитала лишний раз не появляться, хотя там уже давно сошла на нет некогда напряжённая, нервирующая обстановка, и любители посплетничать также перестали обращать на меня внимание. Бальдерика Рэя я видела редко. Он больше не преследовал меня, не дарил подарков, но я знала, что он всё ещё в городе. Несколько раз он проходил мимо, сухо здороваясь, а иногда и вовсе не замечал меня, как всегда окружённый многочисленной компанией своих друзей и поклонниц. Думаю, что я была для него лишь мимолётным увлечением, и он, найдя себе более интересную девушку для общения, больше не стремился добиться моего расположения, сочтя это занятием недостойным своего высокого статуса. Но странно… Несмотря на то, что моё сердце целиком и полностью принадлежало Вадиму, где-то в глубине души от откровенного безразличия Б.Р. я чувствовала уколы, похожие на ревность, хотя сама пыталась убедить себя в том, что это не так и ничего подобного нет, да и быть не может.
Как-то совершенно случайно я попала в обсуждение темы неизменно курящей троицы: Этны, её маленькой длинноволосой подруги и их верного оруженосца Данни Ли. Речь, естественно, шла о Красавчике, потому что, как выяснилось, других тем для сплетен у них не было.
— Странно, он ведь никогда не задерживался так надолго, — медленно выпуская дым, недоумевала Этна. — Обычно — дня на три, не больше, а тут что-то совсем запропал… Наверное, увлёкся какой-нибудь дамой полусвета. А ты, что скажешь, Сибилла? — ни с того ни с сего решила подключить она меня к беседе, когда я проходила мимо.