Пассажиры разума

Прошел, наверное, месяц прежде, чем я в первый раз осознал специфический гул в голове, после появления которого, мои веки тяжелели и я отключался.

— Надежда, сделай что-нибудь, — в отчаянии я обратился к симбиоту. И когда уже не рассчитывал на помощь, она, вдруг, «прошептала»:

— Я попробую…

Мой ангел-хранитель рисковала, хоть я, обращаясь с такой просьбой, рисковал больше. Надежда попросту отключила тормозную систему моего организма, полагаясь на возросшие показатели тела, как системы. Позже она признала, что замеченные мной перемены сродни тем, что возникают после процедуры модификации человеческого тела биоинженерами Раска, но только без имплантов.

В тот день я не знал, что на кон поставлено все. Или очередная Нинча останется в моей постели до утра или я снова окажусь на погребальном костре. Она пришла, когда на небе зажглись первые звезды. Я смотрел на них через узкое, вытянутое вверх вроде бойницы окошко. Не позволяя себе поддаться чарам амазонки, я прижал ее к груди и руки красотки соскользнули с моих плеч.

Взгляд, выражение ее глаз изменилось! Я заметил движение бровей и то, как она наморщила носик. Девушка решила начать сначала и, уперев ладошки в мою грудь, попыталась высвободиться из объятий. Давай, пробуй малышка! Я соскользнул в сторону и поцеловал красавицу в шею. Она вздрогнула и, пользуясь моментом, я стал осыпать поцелуями ее плечи, поглаживая руками все, до чего мог дотянуться.

Нинча дрожала, ее кожа покрылась мурашками. Неловкое движение рукой вниз, туда, где обычно у амазонок горел огонь страсти, было остановлено. Девушка сжала ноги и вцепилась пальчиками в мои предплечья, а я шептал ей на ушко о том, как люблю, сочиняя на ходу оды. Муза кружилась вокруг нас, поддерживая мое красноречие до тех пор, пока моя партнерша не успокоилась.

Она спокойно посапывала у меня на груди, а я улыбался, с благодарностью вспоминая британских ученых. Как много всяких открытий они сделали! Это по версии попсовых интернет изданий. Что-то из прочитанного когда-то я к счастью запомнил. Например, эти безымянные британские ученые смогли определить, что всего двадцать минут объятий достаточно для впрыска мощной дозы окситоцина — гормона, снимающего депрессию и ощущение одиночества. Как бы они удивились, узнав, что действительно объятия превратили нимфоманку в спящего ангела.

Едва дыша, я сполз с ложа и, опоясавшись мечами, рискнул выйти на воздух. Ночь выдалась что надо! Безлунной. Меня никто не остановил и, шепча Надежде:

— Давай, милая, покажи мне куда бежать, — я припустил, как только увидел сетку координат, замерцавшую перед глазами.

Время уже не имело для меня значение, я просто не мог его измерить. Мне показалось, что к брошенным на берегу вещам я долетел за несколько минут. Схватив в охапку одежду и оружие, не сбавляя темпа, я понесся к Фальке. Оказавшись внутри, присел у стены, наслаждаясь ощущением — я дома, и тут же уснул.

Меня разбудил многоголосый вой! Открыв глаза, какое-то время не мог понять, каким образом находясь внутри корабля, я его слышу? Чувствуя, что вот-вот сойду с ума и поддамся зову нинча, не мешкая, поднял Фальке в воздух. Тишина пришла не сразу, или снова время для меня текло по-другому. Помню как орал Надежде:

— Летим в Кары! — уже не понимая, что теперь мои команды адресуются Фальке.

Глава 17

Полет в Кары

В нашем мире существует странная болезнь — аэрофобия. Говорят, что это болезнь даже лечится, но мне этого никогда не понять, ведь этим страхом нельзя заразиться или вдруг заболеть. Поэтому я и назвал этот недуг странным. Тем не менее, некоторые люди панически боятся авиаперелетов — факт. Боятся порой настолько, что, невзирая на необходимость, никак не могут заставить себя подняться на борт самолета. Я же, напротив, сколько себя помню, мечтал пилотировать самолет. И оказавшись на борту воздушного судна в качестве пилота, с легкостью забыл и о любвеобильных нинча, и неделях своего заточения у них.

Когда я первый раз летел на Фальке, то не знал, управляла ли Стефани им сама или корабль шел на автопилоте? Тогда я спал. Теперь смотреть вниз мне нравилось. Под монотонное предупреждение автомата о сбросе скорости, я то и дело наклонял тарелочку, чтобы увидеть бескрайний океан. После, наверное, десятого раза, распорядился об остановке при подлете к любой суше. Искусственный интеллект Фальке принял команду без уточнений расстояния и прочих целеуказаний. Успокоившись, я какое-то время созерцал прозрачное небо, пока не уснул.

Вроде бы и спал крепко, только бесконечный поток символов вместо образов сна вдруг сменился видом приближающейся береговой линии. Открыв глаза, я тут же наклонил Фальке. Увиденное в точности соответствовало тому, что «снилось» за секунду до пробуждения.

Маленькие кораблики под парусами сновали у застроенного лачугами берега, не удержавшись, я опустил корабль так близко к земле, что смог рассмотреть заостренные ушки у смотрящего в небо аборигена.

— Эльфен! — воскликнул, вспомнив, что именно так называл эльфов Ульфиле.