Циклическая ошибка,

Не то чтобы Аня восприняла предупреждение совсем уж серьезно, просто как-то так сложилось, что весь следующий месяц прошел на удивление спокойно. Таблетки направились на экспертизу через каких-то друзей Графа — сама она фармацевтов не знала и, пожалуй, не рискнула бы пойти с подобным исследованием в обычную независимую лабораторию — а Ник вернулся в Сибирь со стильным, прямо как в компьютерной игре, шрамом через щеку, о происхождении которого гордо — и весьма благоразумно — молчал. И, разумеется, с тем самым ножом, чуть не похоронившим всю их операцию. Аня же, в ожидании вестей, тихонько лопатила сайты, предлагающие шале в Швейцарии, и горя не знала.

Август медленно клонился к концу, звезды делались все ярче, а заморозки по утрам — все ощутимее. Тимур после сеанса рукоприкладства свои фокусы оставил и даже нет-нет, да и садился порубиться в приставку против Гриши. Друзьями они с Аней, конечно, не сделались, но конфликт из острой фазы перешел в стадию глубокой заморозки и там заглох за отсутствием топлива. Тем более, подростку вскоре предстояло вернуться в пансион, так что было ну вот совсем не до разборок и выяснений, кто умнее и главнее.

Аня, впрочем, вообще в таких разборках смысла не видела. Она вот с родителями встречалась в последний раз лет восемь назад, вполне комфортно ограничиваясь двумя звонками в год и подарками по почте. Тимур, судя по всему, вырос бы и сделал также: Андрея он уважал, это было понятно, но большой любовью не пахло. Ну а что о ситуации думал Андрей, это, как всегда, знал только сам Андрей. Очевидно, что такому человеку, как он, дети были нужны как собаке пятая нога, но зачем-то же тот мальчишку взял. Значит, имелись веские причины, которые вовсе не обязательно касались обладательниц чересчур длинных и любопытных носов. Аня в отношения Андрея с сыном — или, вернее, пасынком — разумно не лезла.

До того дня, как, вернувшись с прогулки, случайно не застала сцену, в ее понимании отлично попадающую под определение «безобразная».

— Ты сделаешь так, как я скажу.

— Не ори на меня, ты мне не отец.

Лучше бы они орали, но они как раз не орали. И голоса были такие, что кондиционер в квартире можно было смело отрубать и включать отопление на полную мощность. Странно было, что слой инея на полу и стенах еще не осел.

Аня, застыв в коридоре, задумалась, стоит ей заходить или нет. С одной стороны, ругались два вполне взрослых человека. С другой, все-таки линять обратно на лестничную площадку, вспоминая, что забыла купить чай, было как-то трусовато даже для нее. Одно дело, когда из таких конфликтов устранялся Гриша — он просто как-то честно объяснил ей, что не понимает смысла, и для него это выглядит так, как для Ани выглядели бы химик и физик, цитирующие друг другу формулы безо всякой логической связи, только еще при этом кривляясь и жестикулируя — а она-то худо-бедно, но могла осознать происходящее. Или хотя бы снизить градус конфликта. Ну или, на крайний случай, отвлечь огонь на себя.

Не разуваясь, Аня громко протопала в гостиную. Там, на фоне солнечно-желтого Васи Андрей и Тимур самозабвенно выясняли отношения. Разговором на повышенных тонах это было не назвать, поскольку оба скорее низко рычали, чем повышали голос, но в выражениях стеснялись не сильно. Мягко говоря, риторика была не вполне парламентская.

Суть Аня ухватила довольно быстро: Тимура задолбал пансион и он в довольно циничной форме предлагал Андрею спихнуть его в детдом, раз уж он его так раздражает, только не строить из себя святого мученика. Андрей, в свою очередь, очень понятными словами объяснял, что у кого-то еще нос не дорос на него тявкать, а решать Тимур что-то будет, когда начнет на жизнь себе зарабатывать, пока же ранец в зубы — и учиться, сволочь неблагодарная.

Аня знала, что, когда две собаки дерутся, третьей лучше не лезть, но дрались, в конце концов, не собаки, а небезразличные ей люди. Она разок вежливо кашлянула и, не добившись никакой реакции, с силой ударила кулаком по стеклянной столешнице. Оба развернулись на звон.

— Добрый вечер, — кивнула она в повисшей тишине, густой и тяжелой. — Давайте-ка я лимонад принесу, пока вы тут дымиться не начали.

— Надо же, третейский судья объявился! А ты сэкономь время и сразу встань на его сторону, — прошипел Тимур. — Чего ломаться-то! Твои мечты сбываются, не мои…

— Рот закрой, — холодно распорядился Андрей. Она чуть ли не впервые в жизни видела всегда неправдоподобно аккуратного Дегтярева таким взъерошенным, точно вздыбивший шерсть перед дракой пес.

— Уже закрыл. Только, если надумаешь мне в придачу к любящему папочке подкинуть такую любящую мамочку, то лучше…

— Лучше, если ты пояснишь суть конфликта, — резко оборвала его Аня, понимая, что все равно скажет что-то более мягкое, чем, очевидно, готовый взорваться Андрей. — И я уже решу, на какую сторону мне становиться и становиться ли.

Тимур оскалился как волчонок:

— Ах какая красота, ищем взвешенное решение. Только не ломай комедию, ты мне не мать. А он — не отец.

Андрей стоял бледный словно мертвец и, очевидно, злой до последней крайности. Злой, уставший и, надо думать, сильно обиженный.

Тимур, не дождавшись никакой реакции на свои слова — что-то подсказывало Ане, что он очень хотел услышать ответ — неторопливо вышел. Через несколько секунд клацнула дверь в его комнату. Не хлопнула, а именно тихо закрылась. Щелкнул замок. Андрей не шелохнулся. Как ни скверно Аня разбиралась в людях, а на то, чтобы понять: все очень плохо, ее хватило.