— Добрый день, генерал, — громко произнес Грязнов и миролюбиво поднял руки, демонстрируя пустые ладони. — Я один. Проходите, не стесняйтесь.
Несколько секунд китаец не отвечал, видимо, оценивал обстановку, затем вежливо произнес:
— Добрый день.
И медленно вышел на свет.
— Вы не чувствуете враждебности, и это, поверьте, не ловушка, — дружелюбно продолжил Кирилл.
— Здесь слишком мало силы.
— Так и должно быть. — Грязнов грустно улыбнулся. — Вы явились к финалу длинной пьесы, генерал, а не к кульминации. Скоро занавес, актеры устали.
— А театр?
— Театр закрывается.
Короткий и медленный, чтобы его не приняли за враждебный, жест. Так поседевший антрепренер указывает на ставшие ненужными декорации. На мертвые и обветшалые следы былого величия.
— Вы сдаетесь?
— Я ведь сказал: пьеса сыграна.
— Меня немного смущает отсутствие почтительности в вашем тоне, — признался Ляо. Он все еще был готов к драке. — Ведь мы говорим о смысле вашей жизни.
— Сейчас я могу себе это позволить, генерал, — рассмеялся Кирилл и указал на припорошенные каменной пылью ступеньки. — Прошу, присаживайтесь.
Поколебавшись, старик принял предложение.
— Спасибо.
— Не за что.
— На ваших руках кровь.
— Я давно не работал с камнем.
— А пришлось?