— Из подвала в канализацию.
Голос Киприота срывается. А у дверей в подвал валяется парень с простреленной башкой.
Еще выстрелы.
— Надо прорываться!
— Ты спятил?
— Семь шагов — нормально! — Алоиз забирает у мертвого охранника «дрель» и смотрит на телохранителя. — Мы с тобой выскакиваем и давим спецназ, понял? Тупо стреляем, не целясь, нужно, чтобы они на пару секунд нырнули в укрытие. А вы… — Хан переводит взгляд на Зазу и Шмейхеля. — Вы — рывком — к дверям.
— А получится?
— Вот и проверим. Вперед!
Алоиз выталкивает телохранителя из укрытия, сам — следом, на ходу открывая огонь, и спецназ накрывает свинцовый рой. Спецназ отвечает свинцовым роем. Крики, вопли, грохот, стоны! Заза прытко выскакивает из кабинета, толстяк, а шустрый. Шмейхель за ним. Краем глаза замечает, что Хан, как щитом, прикрывается телохранителем. Держит окровавленного парня левой рукой, с правой разряжает «дрель». А с виду и не скажешь, что Хан настолько силен.
— Быстрее!
Над головой визжат пули, в душе — паника, но ноги держат, несут к спасительной двери…
Четыре шага! Три! Два!! Один!!!
Шмейхель влетает внутрь, врезается в широкую спину замешкавшегося Киприота, получает тычок от ворвавшегося последним Хана и катится вперед. Где-то позади, очень и очень далеко, хлопает титапластовая дверь.
«Ушли! Ушли!! Ушли!!!»
Первую ночь в Африке Чайка провел с бандитами.
«Извини, приятель, у нас отчетность по старинке ведется, вот все и перепуталось. Твой сопроводительный файл затерялся, а к ломщикам мы просто так не сажаем. Вдруг ты маньяк какой серийный, а они существа нежные…»