– Да, – подумав, сказала Анастасия. – Пожалуй, Элеонора – самая сомнительная личность в окружении Дворецкой. Она ничуть не уступает Веронике в смелости и авантюризме, но, в отличие от матери, не обладает гибкостью, а предпочитает действовать напролом. Таким людям обычно очень тяжело удержаться в рамках дозволенного. Она способна на многое…
Элеонора лежала поперек кровати, рассматривая трещину на потолке. Потом взгляд переместился к видавшей виды люстре с пыльными плафонами. «Ничего не успевает!» – раздраженно подумала женщина, имея в виду, конечно, своего непутевого мужа, который вел хозяйство спустя рукава. Дальнейшей ревизии подверглись книжные полки, заваленные старыми журналами, и выцветшие на солнце шторы. Мебель тоже никуда не годилась: старомодная стенка с отвалившимися кое-где ручками, полированный стол и продавленные от времени кресла. Вердикт возмущал своей тупой безнадежностью: «И что, остаток жизни мне придется провести
– Элечка, может, ты перекусишь? – раздался рядом знакомый голос. – Нельзя так убиваться. Пожалей себя.
Элеонора перевернулась на бок и уставилась на мужа, в очередной раз удивляясь тому, что рядом с ней делает этот пыльный мешок. В хозяйственном фартуке, с перепачканными фаршем руками он выглядел нелепо и смешно. Правда, сейчас ей захотелось рыдать в полный голос.
– Что там у тебя? – спросила она, имея в виду ужин.
– Картошка со шкварками.
– Шкварки. О боже! – она заломила руки.
Неужели ей придется и дальше уплетать бульбу с салом, в то время как гламурные героини глянцевых журналов, сидя на открытых террасах своих собственных вилл, будут нехотя ковыряться вилочкой в карпаччо, вкушать нежнейший паштет из гусиной печенки, запивая деликатесы элитным вином?
– Ты не хочешь картошку? – обеспокоенно спросил супруг. – Тогда подожди, котлеты сейчас поспеют.
Элеонора поспешно слетела с кровати. Нет, в этом доме ей не дождаться понимания. Она схватила свою дорожную сумку, с которой она почти не расставалась, дефилируя между собственной квартирой и особняком матери. Внутрь полетели туфли и блузки, колготки и брюки. Она старалась не смотреть на стоящего рядом мужа.
Раздался звонок. Она резко обернулась.
– Открой дверь. Неужели я все здесь должна делать сама?
Петр Алексеевич поплелся в прихожую. Щелкнул замок. Громкий веселый голос наполнил небольшое пространство.
– Привет! Не ждали?
«Кого еще черт принес?» – раздраженно подумала Элеонора, застегивая замок-«молнию».
– Дорогая, к нам пришла Танюша, – оповестил супруг, заглядывая в комнату. – Проходи, я только ополосну руки.
Он направился в ванную, а рыжая девица, не ожидая приглашения, прошлепала в комнату.
– Куда собралась? – спросила она Элеонору, указывая на сумку.
– Куда надо, – процедила Дворецкая, с ненавистью глядя в густо размалеванное лицо дочери.
Та если и опешила от непривычной грубости, но не подала виду.