Звездный час адвоката

С тех пор моя жизнь превратилась в ожидание. Это было еще хуже, чем тогда, когда он ушел в горы. Во всяком случае, там была надежда. Сейчас я надеялась только на его милосердие… и любовь!

Но Ояр не спешил возвращаться ко мне. Должно быть, он насытился моими обещаниями и решил сполна наказать меня за мое двуличие. Конечно, он был прав, но было ли мне дело теперь до его правоты, когда я металась по своему дому, как зверь по клетке? Я кидалась к окну, едва заслышав шорох шин у ворот, потом натыкалась на странный взгляд ботаника и опять возвращалась на место. Потом звонил телефон, и я опять превращалась в натянутую струну. Я готова была растерзать любого, кто занимал линию, из-за того, что в это время мог позвонить Ояр. Я бросала в трубку пустые отрывистые фразы, с трудом дожидаясь, когда собеседник даст отбой. Кончилось тем, что мои родители серьезно повздорили со мной, а знакомые и вовсе перестали звонить.

В школе дела шли не лучше. Я сорвала занятия кружка по страноведению, и завуч сделала мне строгое внушение. «Признаться, если бы не ваши писательские заслуги, мы бы выставили вас за дверь с соответствующей формулировкой в трудовой книжке, – сказала она, поправляя очки. – Однако дети стоят за вас горой, как, впрочем, и некоторые педагоги. Хотя, прошу заметить, наше терпение не безгранично». Я кивнула головой этой старой грымзе и обещала исправиться, долго говорила ей что-то о своих семейных обстоятельствах. Однако она только морщилась, словно пробовала на вкус уксус. Должно быть, доброжелатели ей уже сообщили о том, что синий «Опель» и высокий атлет за его рулем, забиравший меня каждый день у ворот школы, не имели ни малейшего отношения к построению моего семейного счастья.

Очередную книгу я забросила, поскольку горы и все, что с ними связано, вызывали у меня теперь звериный вой. Слезы лились по моему лицу. Герои срывались вниз, не имея ни малейших шансов на выживание. Мою скалолазку едва не унесло снежной лавиной, после чего редактор, обеспокоенный моим душевным здоровьем и судьбой серии, которую могла постичь участь главной героини, посоветовал мне взять перерыв. Я вспомнила об Ольге и обрадовалась. Вернее, радоваться было особо нечему, ведь после той ночи, проведенной нами среди камышей на угрюмом озере, она мне не звонила и в гости не наведывалась. Но это была единственная ниточка, связывающая меня с Ояром.

– Знаю только, что он жив и здоров, – нехотя сообщила она в трубку. – Кроме того, он собирался в экспедицию на два месяца.

Боже мой, что можно делать два месяца в горах?!

– Но где он бывает? Где его можно застать? – спросила я с отчаянием в голосе. – Пожалуйста, скажи мне.

– Я тебе и так уже много сказала, – обронила Ольга. – Решай свои проблемы сама. Только знай, в экспедицию я пойду вместе с ним.

«Что она хотела этим сказать?» – вертелась у меня в голове ее последняя фраза. Что это было? Дружеское предупреждение? Неужели она опять собиралась приняться за него? И это после того, что было?! А что, собственно говоря, у него со мной было? Встречи с замужней женщиной, которая вдруг вообразила, что может вертеть двумя мужчинами одновременно?

Похоже, я провалила роль роковой женщины, и следовало признать честно: мои чары оказались не настолько сильны, чтобы удержать возле себя мужчину, кормя его вместо вкусных завтраков напрасными ожиданиями. Ояр оказался не из породы любовников, а в мужья я его не взяла. Что же, во всяком случае, я сама сделала свой выбор, и в моей драме была только одна виновница – опять же я сама…

Я похудела еще больше, побледнела еще заметнее. У меня появились пятна на щеках и сухой кашель. Мне казалось, что я скоро умру, и эта мысль не вызывала во мне протеста. Жить было незачем. Ботаник носился вокруг меня с какими-то чудодейственными отварами, не понимая, что причина моего нездоровья кроется не в легких и не в ослабленном иммунитете. Я смотрела в его добрые обеспокоенные глаза и спрашивала себя: почему я не люблю этого человека? Пару раз, когда мне становилось совсем худо и острота душевных страданий достигала запредельной величины, с моих губ едва не срывалось роковое признание. «Ступай прочь, несчастный ты человек, – хотелось сказать мне. – Я никогда не любила тебя, а только пользовалась тобой! Другой мужчина целовал мои губы, и только его образ хранится сейчас в моем сердце. Ступай прочь, поскольку все, что я говорю тебе, есть ложь! Я еще с тобой, но не по причине любви и привязанности, а только из-за своей трусости и нерешительности». Но Ояра не было рядом, и признание теряло смысл. Уходить, чтобы остаться одной? Так я тянула свое бессмысленное существование до того самого дня, когда, выходя из школы, за воротами вдруг увидела синий бок его машины…

В том, что это был «Опель» Ояра, не возникало никаких сомнений. Я рванула с места, словно задалась целью поставить мировой рекорд в беге на короткую дистанцию. Мелькнули рядом курточки девочек-старшеклассниц, ошеломленное лицо завуча, которая пыталась меня остановить, ухватив за обшлаг рукава.

– Мне нужно с вами переговорить! – прошипела она, как ошпаренная кошка. – Как вы себя ведете? Ступайте немедленно в мой кабинет!

Но разве можно было меня задержать, когда там, за поворотом школьной аллеи, дожидалось меня мое счастье? Я скинула руку завуча со своего рукава так легко, словно это не требовало от меня никаких усилий:

– Оставьте меня! Разве вы не видите, я спешу?

– Ведите себя разумно, вы же замужняя женщина! Я поставлю вопрос об увольнении. Ваше поведение скандально…

– Подите вы! – крикнула я, отталкивая ее. – Я свободна!

Я свободна! Этот крик пролетел над школьным двором и, оторвавшись от земли, вместе со стаей голубей улетел в мартовское небо. Я летела, как птица, едва касаясь земли, и повисла на его шее, прежде чем он успел сказать что-либо. Я смотрела в его светло-голубые глаза, и мне казалось, что я продолжаю парить в поднебесье.

– Сумасшедшая! Гляди, ты промочила ноги, – смеялся он, поднимая меня на руках.

– Какая ерунда! Какая мелочь! – шептала я, прижимаясь к нему.