– Господи, сколько же она здесь находится?!
– Не меньше недели, с того момента, как погиб Ояр…
– Ояр?! – губы вспомнили знакомое слово. Мой шепот едва ли был различим, но люди обрадовались.
– Она приходит в себя. Диана, очнись! Открой глаза.
– Ояр?!
– Да-да! Открой глаза.
Мои глаза безуспешно пытались сфокусироваться на каком-нибудь предмете. Я видела перед собой только большое расплывчатое пятно. Зато щекой ощущала жесткую колющую шерсть. Свитер!
– Ояр?! Это ты?
– Да, разумеется. Мы пойдем домой, дорогая, – шептал кто-то мне на ухо, подхватывая меня на руки, как пушинку. – Мы возвращаемся домой!
Мне хотелось успокоиться, забыться, уткнувшись носом в теплый вязаный свитер, но что-то все равно не давало мне покоя. Я не чувствовала запаха костра и еловых шишек.
– Зачем ты ее обманываешь? – услышала я далекий голос, прозвучавший с легкой укоризной.
– Так надо, – ответил обладатель колючего свитера. – Для ее же пользы…
В следующий раз я пришла в себя уже ночью. Открыв глаза, я уставилась на потолок и, к своему ужасу, обнаружила там большую трещину, жирной змеей ползущую от края до края. Мой взгляд метнулся в сторону окна, где на подоконнике уютной семейкой гнездилась герань. Красные шапочки цветов склонились в мою сторону в знак приветствия, и я обомлела.
– Ояр?! – крик мой был больше похож на громкий всхлип, но мужчина, спавший в кресле-качалке, мгновенно проснулся и схватил меня за руку. В глазах ботаника были только жалость и сострадание.
– Диана, дорогая! Тебе не нужно волноваться. Ты дома.
– Где я?
– Ты в нашем доме. Ты опять со мной.
– Я хочу знать, почему я здесь!
– Дианочка, дорогая! Ты уверена, что хочешь говорить об этом сейчас? Врач сказал, что ты пережила серьезное нервное потрясение и тебе бы лучше сейчас не волноваться…
– Ояр умер? – Я смотрела на него так, словно хотела вытянуть правду одним только взглядом. Ботаник не выдержал. Он отвел глаза и утвердительно качнул головой: