Девушки и в самом деле уснули не скоро. Да и не удивительно, – пока все девичьи новости и тайны переберёшь, перескажешь.
– Дашуня! А ты что-нибудь про него знаешь?
– Что?
– У него кто-нибудь есть?
– Есть.
– А кто, знаешь? Здесь, в Сталиноморске?
– Нет. Далеко, – Даша длинно и горько вздохнула. – Очень далеко. Просто ужас.
– Я так и думала, – Дина приподнялась на локте, посмотрела на Дашу, лицу которой свет почти наглухо прикрученной лампы придавал странное, несвойственное ей обычно, отстранённо-суровое выражение. – Он весёлый и вообще… Такой. А глаза… Слушай, разве можно его не любить? Как же так?
– Она его любит, – уверенно, твёрдо сказала Даша и немного подтянула к себе одеяло. – Любит и ждёт. Я знаю. Чувствую. Он ничего ведь толком не рассказывает. Жалеет нас. Думает, мы дети. А как же мы ему поможем, если мы не знаем ничего?! Вот же ненормальный!
– Ух… но… как мы ему поможем? – у Дины глаза зажглись, словно два светлячка.
– А вот, слушай. У неё брат есть. Это из-за него она не может сюда приехать. Ну, не только – но в основном, из-за него. Я решила: я ему письмо напишу. Не ей – она же не может, если Гур сказал, что нельзя – это точно нельзя. Остаётся только ему написать. Напишу… Я знаю, что напишу. В общем, я уже почти придумала.
– А как же ты пошлёшь?! Если адреса не знаешь…
– Это я пока не придумала, – снова вздохнула Даша. – Не знаю. Но я узнаю.
– Интересно, а она… Какая она?
– Она красивая.
– Очень?
– Очень.
– Как ты?
– В сто раз красивее.
– Так не бывает, – тихо засмеялась Дина.