– Что? Что это изменит?! Даже если ты его накажешь… Убьёшь?! Ничего. Ничего, Гур. Совсем ничего… Я не смогу расплатиться. За всё – вот за это?! Не смогу, не смогу…
Сможешь, подумал Гурьев. Сможешь, дивушко. Кажется, я уже знаю, как.
– Тань… Татьяна… Савельевна. Как же так?! Я на неё… злилась. Я… Гур. Ей там… холодно?
– Я не знаю, Даша. Не у кого спросить. Никто ещё не возвращался с той стороны. По-моему, там вообще ничего нет. Ничего – совсем.
– А ты… не чувствуешь?
– Нет.
– А можно… Пусть её оденут… Потеплее. Я знаю, я знаю. Ужасно глупо. Можно?
– Всё, что велишь, дивушко.
– Велю? Как это – велю?!
– Потом. Потом. Не сейчас. Что мне с ним делать?
– С кем?!
– С этим. Ты знаешь.
– Гур? Ты что?! Как я могу?!
Царь – это суд, подумал Гурьев. Вот сейчас мы и проверим. Прямо сейчас.
– Представь, что можешь. Представь, что тебе даровано свыше такое право. Тебе – и никому больше.
– Ты… Это… По-настоящему?
– Да. Я жду твоего решения.
– И сделаешь, как я скажу?!
– Да. В точности, как повелишь.
Даша, опустив голову, долго молчала. Потом Гурьев услышал её голос: