– Ты обязан.
– А как ей жить с этим, ты подумал?!
– Послушай меня, Михаил Аверьянович, – тихо проговорил Гурьев, уставившись на Чердынцева страшным своим, немигающим взглядом. – Есть вещи, которые выше нашего с тобой желания сделать жизнь наших детей проще. Если мы не перестанем им лгать, они все погибнут. Россия погибнет. А вместе с Россией – весь мир. Время лжи кончилось, Михаил Аверьянович. Всё. Пора платить по счетам.
– Тебе сколько лет, Яков Кириллович?
– Двести, – Гурьев усмехнулся. – Читал много, жил быстро, и вообще.
– Злопамятный, – достроил Чердынцев.
– Нет. Я не злопамятный, я просто злой. А уж память у меня – и рад бы что забыть, да не судьба, видимо.
– И когда?
– Скоро. Времени ждать нет. Вот совершенно. И она не может ждать, и Россия – не может. Ах, дивушко моё, дивушко…
Господи, подумал он. Господи. Рэйчел.
– Ты чего это её так обзываешь? – ревниво спросил Чердынцев. – Придумал же!
– Потому что – чудо чудное и диво дивное. Поэтому, – задумчиво проговорил Гурьев. – Тебе постричься надо, капитан. Давай, я тебя к мастеру настоящему отведу.
– Сейчас, что ли?! – опешил от такого перескока Чердынцев.
– Нет. Завтра, – милостиво разрешил Гурьев. – До завтра лохматым походишь. А сейчас – ешь-пей, наконец, если Дарья увидит, что ты голодный – прибьёт меня и будет сто раз права. И – к ней. Забирай её домой, поговорите… Завтра утром начнём.
– Что?! Погоди, Яков Кириллович. Погоди. Я ведь опять – ну, ничегошеньки просто не понимаю. Ты – и всё это… ЦК… Сталин… Да как же это всё может быть-то – вместе?!
– Завтра утром, каплей. Завтра – утром.
Сталиноморск. Октябрь 1940
На следующий день Гурьев был у Чердынцевых к семи утра. Положив на стол перед собой небольшую кожаную папку с застёжкой-«молнией» и замком, нарочито сурово – так нарочито, что Даша, уже неплохо изучившая его интонации, улыбнулась, – сказал:
– Капитан-лейтенант Чердынцев. Ознакомьтесь с секретным предписанием. Поступаете в моё полное распоряжение. Приказом наркома флота товарища Кузнецова. Вопросы?
– Ты что?!
ebooksa