Учитель афганского

— А дам вам время до обеда. Вы сами ко мне придете. Или придут за вами. Посягательство на жизнь миротворца серьезное преступление.

— Расстреляете?

— Ну, зачем вы так? — Гот вытянул губы трубочкой, постучал пальчиками друг о дружку, падре. — Вашу судьбу решит суд.

— Или бандитский нож из-за угла.

— Что вы имели в виду? — Гот поддался к нему. — Можете повторить?

— А вы пленку перемотайте и послушайте.

Шипилин рывком отодвинул стул и пошел к двери. Куратор бросил ему в спину:

— Вы вернетесь, мистер, я это знаю точно.

Когда, наконец, после всех перипетий и спустя почти два часа позже срока, который запланировал, Шипилин попал в лабораторию, то застал в ней завлаба Нестерова.

— Где Снигирев?

— Увезли. Ты что ничего не знаешь?

— Что случилось?

— Сердечный приступ, — ответил врач.

— Он же на сердце никогда не жаловался.

— Это ничего еще не значит, — завлаб оглянулся и продолжил уже тише. — Ты что, действительно ничего не знаешь?

— Я был немного занят. А что я должен знать?

— Сам я не видел, к сожалению, но говорят, Гот на него наехал. Орал в голос, ногами топал, в лицо жвачку ему бросил. Ну, Иван Иваныч и не выдержал.

В комнате витал резкий запах медикаментов. По столу раскатились опустошенные ампулы из-под уколов, ватки со следами крови.

Остро припомнилась ехидная улыбка Гота, когда он говорил об эксперте, что тот не сможет его принять. Он уже тогда знал! Да что ж за нелюди такие. За океаном их в бочках выращивают, что ли как растения.

Шипилин опустился на корточки. То, что он искал, лежало на виду, облепленное пылью и волосами. Он взял его в руки.