– Извините, но или мистер Синдерс, или я должны убедиться, что получаем все папки.
Данросс заметил, что на лбу у обоих выступил пот. У него самого взмокла вся спина.
– Ваше превосходительство, вы не против понаблюдать?
– Отнюдь.
Остальные двое нехотя отступили. Данросс подождал, пока они отойдут подальше, и открыл ячейку. Она была большая. Глаза сэра Джеффри широко раскрылись. В ячейке лежали лишь папки в синей обложке. Ни слова не говоря, губернатор принял их. Папок было восемь. Данросс захлопнул ячейку, замок защелкнулся.
Подошедший Кросс протянул руку:
– Давайте я возьму их, сэр.
– Нет.
Кросс остановился, пораженный, и прикусил язык, чтобы не выругаться.
– Но, ваше превос…
– Процедуру передачи утвердил министр, одобрили наши американские друзья, и я с ней согласился, – объявил сэр Джеффри. – Мы все возвращаемся ко мне в офис. При нас будут сняты фотокопии. Только две. Одна – для мистера Синдерса, другая – для мистера Роузмонта. Иэн, мне поступило прямое указание от министра передать копии мистеру Роузмонту.
Данросс пожал плечами, изо всех сил надеясь, что по-прежнему выглядит так, словно ему это безразлично.
– Если так хочет министр, я не возражаю. Пожалуйста, сожгите оригиналы, сэр, когда снимете с них фотокопии. – Все смотрели на него, а он наблюдал за Кроссом и, как ему показалось, уловил миг довольства. – Если эти папки такие особенные, лучше, чтобы они находились в надежных руках, у Эм-ай-6 и ЦРУ. Мне, конечно, копии не нужны. Если ничего особенного в них нет, тут уж ничего не поделаешь. Многие идеи бедняги АМГ мне казались надуманными, и теперь, когда его уже нет в живых, я должен признаться, что для меня они не представляют особой ценности. Пожалуйста, уничтожьте их, ваше превосходительство.
– Очень хорошо. – Губернатор обратил взгляд бледно-голубых глаз на Роджера Кросса. – Да, Роджер?
– Ничего, сэр. Пойдемте?
– Мне нужно взять для проверки кое-какие документы компании, раз уж я здесь, – сообщил Данросс. – Ждать меня не нужно.
– Очень хорошо. Благодарю вас, Иэн. – Сэр Джеффри вышел вместе с остальными.
Оставшись один, Данросс прошел к другой секции ячеек в соседнем помещении. Вынув связку ключей, он выбрал два в мрачной уверенности, что Джонджона хватит удар, если тот узнает, что у него есть дубликат банковского общего ключа. Замок бесшумно открылся. Таких ячеек, как эта, но под разными номерами, у Благородного Дома имелось с десяток. В ячейке хранились пачки американских стодолларовых купюр, старые купчие и документы. Сверху лежал заряженный автоматический пистолет.
Душа Данросса была не на месте: он терпеть не мог оружие, как не выносил и «Каргу» Струан, хотя восхищался ею. В своих написанных перед смертью, в 1917 году, и составлявших часть ее последней воли и завещания «Наставлениях тайбаням», которые лежали в сейфе тайбаня, она излагала дополнительные правила. Одно из них гласило, что тайбань всегда должен иметь значительные, нигде не учтенные суммы наличными для своих личных нужд; второе требовало постоянно держать наготове в потайных местах по крайней мере четыре заряженных пистолета. Она писала:
Оружие я не выношу, но знаю, что оно может пригодиться. Накануне Михайлова дня[93] в 1916 году, когда я была слаба и плохо себя чувствовала, мой внук Келли О’Горман, третий тайбань (лишь номинально), посчитав, что я уже при смерти, заставил меня встать с постели и пойти к сейфу в Большом Доме, чтобы взять для него печатку Благородного Дома – и передать ему абсолютную власть как тайбаню. Вместо этого я взяла пистолет, спрятанный в сейфе, и выстрелила в него. Через два дня он умер. Я человек богобоязненный, ненавижу оружие и насилие, но Келли стал как бешеный пес, а долг тайбаня – защищать право наследования. Я ничуть не жалею о его смерти. Ты, читающий эти строки, помни: родственники жаждут власти, как и все остальные. Без страха используй любые средства, чтобы защитить наследие Дирка Струана…
ebooksa