Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 2. Рискованная игра

– Что-что?

– Расшифрованная радиограмма – та, что он уронил на палубу «Иванова», а Армстронг поднял. Нам нужно принять решение насчет этого.

Кросс отвернулся, чтобы скрыть, как потрясен, и постарался собраться с мыслями. Ни Армстронг, ни Синдерс ни словом не обмолвились о радиограмме, и это его взбесило. Он сделал вид, что пытается скрыть зевок.

– Прошу прощения, почти всю ночь на ногах, – проговорил он, предпринимая неимоверные усилия, чтобы голос звучал буднично. – Он сказал, что в этой радиограмме?

– Конечно. Я настоял на этом.

Кросс отметил пристальный взгляд Пламма.

– Так что он сказал, конкретно?

– О! Ты имеешь в виду, он мог приврать? – Пламм заметно волновался. – Что-то вроде: «Сообщите „Артуру“, что в ответ на его просьбу применить к предателю Меткину „срочное мероприятие номер один“ отдан приказ о немедленном перехвате в Бомбее. Второе: встреча с американцем перенесена на воскресенье. Третье и последнее: папки АМГ остаются „приоритетом номер один“. „Севрин“ должен приложить максимум усилий, чтобы добиться успеха. Центр». – Пламм облизнул губы. – Правильно?

– Да, – сблефовал Кросс: почти мокрый от облегчения, он попытался объяснить себе молчание Армстронга и Синдерса. «Ну и почему они ничего мне не сказали?»

– Ужасно, да? – проговорил Пламм.

– Да, но не так уж серьезно.

– Не согласен, – раздраженно возразил Пламм. – Это намертво привязывает КГБ к «Севрину» и подтверждает, что «Артур» существует и «Севрин» тоже.

– Да, но это было ясно уже из папок АМГ. Успокойся, Джейсон, нам ничто не угрожает.

– Разве? Такое количество утечек мне совсем не нравится. Их слишком много. Может, стоит на время затаиться?

– Мы и так затаились. Проклятые папки АМГ – вот единственное, что меня печалит.

– Да. Хорошо хоть, этот болван Грант был не совсем аккуратен.

– Ты имеешь в виду Банастасио?

– Да. До сих пор не понимаю, черт возьми, он-то здесь при чем?

– Вот именно.

В перехваченной папке АМГ Банастасио был по ошибке назван американским контактом «Севрина». Лишь позднее Кросс узнал от Роузмонта, кто такой Банастасио на самом деле.